Впрочем, если и так – скатертью дорожка и попутный ветер в затылок. Рыдать не буду. Единственное – искать без нее выход из комплекса подземных лабораторий будет делом непростым. Но какой настоящий сталкер пасовал перед сложной задачей? Развлекая себя эдакими положительными мыслями, которыми я надеялся смыть неприятный осадок после очередного предательства «всадницы», направился я к выходу из склада – то есть, к тому самому окну, через которое мы сюда влезли. Надеюсь, бронированная дверь открывается изнутри без ключа, ибо в окно при своем теперешнем облачении я точно не пролезу.
Я обогнул стеллаж, забитый зелеными ящиками… и остановился как вкопанный. Думаю, любого бы на моем месте поразил столбняк, вне зависимости от крутости и настоящести.
Ибо возле окна, небрежно облокотившись на короткий подоконник, стоял… я.
* * *
Да‑да, это был не кто иной, как моя абсолютная, совершенная, идеальная копия. Даже братья‑близнецы, думаю, меньше похожи друг на друга. Те же глаза, словно смотрящие сквозь тебя. Те же упрямые складки в углах рта. Та же челюсть типа «мишень для боксера». И та же, мать его, расслабленность в фигуре, свойственная хорошо тренированным людям, умеющим взрываться серией ударов и стрелять навскидку, при этом преимущественно попадая туда, куда хотели попасть.
При всем при этом в руках у… «меня» была пушка Гаусса. И не обычная, а модель «G‑3», о которой я только слышал, и лишь однажды видел на картинке в каком‑то военном журнале. Совершенно жуткая штука, способная стрелять как специальными пулями, летящими весьма далеко и пробивающими практически любую преграду, так и небольшими аномалиями, генерируемыми посредством сложной комбинации артов, встроенных в ручную пушку. При этом надо отметить, что модель «G‑3», в отличие от предшественниц, была довольно компактной и с виду напоминала бельгийский FN F2000, с которым я сталкивался в Зоне – то есть, в длину не больше моего АК.
И сейчас ствол этой чудо‑пушки был небрежно так направлен мне в живот. Впрочем, линия выстрела моего автомата тоже уткнулась в грудь моей копии – «сто четвертый» я вскинул рефлекторно, как только начал выходить из‑за стеллажа и срисовал край чужого плеча, которое в данной точке пространства не должно было находиться.
Снайпер, стоящий возле окна, знакомо усмехнулся.
– Поговорим?
– Запросто, – сказал я, не меняя положения автомата.
– Оружие кладем? Несолидно как‑то говорить под стволами.
– Можно, – кивнул я. И положил на пол свой автомат, почему‑то зная на сто процентов, что он не станет стрелять и тоже положит свою пушку. Может быть потому, что это был я, а я всегда держу свое слово.
– Ну и кто ты? – спросил я, когда оба наших ствола легли на бетон у наших ног.
– Я – Снайпер, – ответила моя копия. – Как и ты, кстати. Забавно, не правда ли? Теперь осталось выяснить, кто из нас настоящий.
– Обхохочешься, – согласился я. – Ну, давай выясним. Как ты пришел в мир Зоны?
– Через логово торговца хабаром, который обосновался на окраине деревни Андреевка, неподалеку от КПП Дитятки. Меня к нему сталкер приволок, когда я был в отключке…
– Как того сталкера звали?
– Не помню, – пожала плечами моя копия. – Да оно мне надо? Его вообще грохнули почти на выходе из берлоги торговца…
– А потом ты перестрелял тех, кто его убил из его же пистолета, – задумчиво произнес я.
– Точно, – без тени удивления кивнул мой собеседник. – Мне потом Кречетов разъяснил: в районе Андреевки порой происходит подобное. Зона чудит, дублируя события. Сталкер без сознания. Тот, кто его принес. Торговец, всегда в этот момент говорящий практически одни и те же фразы. Почти всегда сталкеры разные, но изредка – одни и те же, как мы с тобой. Правда, сути это не меняет. Завязка истории всегда одинакова…
…Мне вдруг живо так вспомнилась давняя встреча с самим собой. Я тогда лежал на чердаке старой избы в деревне Андреевка, и наблюдал за тем, как моя копия точь‑в‑точь повторяет начало моей истории появления в чернобыльской Зоне. Я эту странную встречу даже подробно описал в своем романе «Счастье для всех». Признаться, тогда я думал, что попал в другую реальность, Зону‑отражение. Теперь же мне все стало понятно. Там, в Андреевке, просто существует пространственно‑временная аномалия, когда захватывающая в свои невидимые сети реально существующих сталкеров, а когда и самостоятельно генерирующая их копии. Как Кречетов… Блин… Так, может, Кречетов просто научился создавать подобные аномалии искусственно – с него станется – и посредством их теперь штампует копии живых людей?
Опасаясь, что мой мозг сейчас взорвется от догадок и предположений, я тряхнул головой – и понял, что, задумавшись, пропустил то, что мне говорила моя копия. Уловил лишь обрывок фразы:
– …а потом возле Андреевки меня подобрал Кречетов, вернул память, взял к себе на службу, приставил к этому филиалу его лабораторий заведовать охраной. Ты пытался сбежать отсюда? Глупо. Я через скрытые камеры следил за каждым твоим движением.
– Зачем? Не проще было послать на перехват группу охранников?
– Проще. Так бы я поступил с любым другим типом, попытавшимся отсюда слинять. Но не с тобой. Признаться, мне надоело, что о тебе слишком много говорят в Зоне. И я решил сегодня раз и навсегда выяснить, кто из нас настоящий Снайпер, а кто всего лишь его жалкое подобие. Погнали.
Я не сразу понял, что этот псевдо‑Снайпер имеет в виду, когда он вдруг ринулся вперед и, по диагонали сместившись влево, носком берца заехал мне под дых.
Так называемый «восходящий» удар ногой обычно для противника не особо заметен, и за счет вложения в него веса всего тела проникающую силу имеет колоссальную. Но поскольку я сам этот удар люблю и частенько практикую, то я чисто рефлекторно провернулся против часовой стрелки, подставив под летящую голень оба предплечья.
Хрясть!
И толку – ноль. На нас обоих были защитные костюмы, снижающие силу динамического удара. Придись мне удар носком берца «в солнышко», думаю, меня бы по‑любому согнуло. А так только предплечья слегка заныли, да, думаю, у моей копии нога зачесалась. Занятно. И куда мне ему отвечать прикажете? В пах, надежно защищенный стальной «раковиной» бронекостюма? Или в лицо, на которое он опустил прозрачный бронещиток тактического шлема? При этом надо учитывать, что костюмчик у него посовременнее моего. Что‑то типа утраченного мной «мутанта» – легче, и, думаю, надежнее. То есть, шеве́лится в нем он немного побыстрее моего. Ладно.
Впрочем, некоторое превосходство в скорости передвижения не дало моему оппоненту серьезного преимущества. Конечно, махался он грамотно, стараясь поразить весьма чувствительные болевые точки, находящиеся там, где нет бронелистов, прикрывающих жизненно важные органы. Но дело в том, что я знал, куда бы мог бить сам в подобном положении, и блокировал удары на полпути, экономя силы. А мой противник их расходовал довольно интенсивно, стараясь нанести решающий удар раньше, чем выдохнется сам. Хорошая тактика, когда бьешься с тем, кто немного уступает тебе в технике.
