– Золото! – ахнула Василиса. – Они его бросили!
– Золото… да самоварное!
Старик поддел блестящий кусок ногой, и все увидели, что это сплющенный самовар. Вот из-за чего бандиты сцепились друг с другом! Передрались из-за старого самовара. Из-за куска латуни, отдаленно похожего на золото, погибли два человека.
– Откуда тут взялся самовар?
– Трудно сказать, – пожал плечами старик. – А ты уверена, что сказала злодеям ориентиры неправильно?
– Конечно.
– Значит, это не то место.
– Разумеется, не то. От дуба надо было идти до какого-то быка. А я им этого не сказала.
– От дуба? От этого дуба?
– Другого мы поблизости не нашли.
– Идти до быка? – не унимался старик. – Ты уверена, что правильно запомнила бабушкины слова?
– Она сказала именно так. Смотреть на дуб и идти до быка.
Старик застыл, словно громом пораженный. Похоже, последние слова Василисы его по-трясли.
– Ах, вот она что тебе сказала! – воскликнул он. – Так бы сразу и говорила!
– А я разве не так сказала?
– Ты сказала, идти от дуба. А на дуб надо смотреть. Это же совсем другое дело!
Василиса не видела никакой разницы, но для старика эта разница была.
– Смотреть на дуб и идти до быка, – бормотал он себе под нос. – Ну, брат! Ну, хитер! Пошли отсюда!
– А как же клад? – растерялась Василиса. – Как же золото? Оно должно быть где-то здесь.
– Нет тут ничего.
– Но дуб…
– Это не тот дуб.
И старик, больше ничего не объясняя, быстрыми шагами двинулся прочь. Его спутники не привыкли задавать вопросы. И молча двинулись за старшим. Недоумевающей Василисе, если она не хотела остаться одна в лесной чаще, не оставалось ничего другого, как пойти за ними.
– А как же мертвые? – догнала она старика. – Что с ними будет?
– Потом придут люди и упокоят их тела.
– Но их же убили!
– И что?
– Надо вызвать полицию!
– Нет! – твердо сказал старик. – Никакой полиции тут не будет.
– Но это же преступление! Его надо расследовать!
Хотя что тут расследовать? Кто-то из людей Хруща застрелил Димона. А Федор в отместку всадил нож в грудь Серому. Или наоборот, первым напал Федор, а Хрущ уже действовал в ответ.
Но старик стоял на своем.
– Мертвых теперь ждет высший суд. А убийц… Что же, и на них найдется управа.
– Но полиция…
– Пока я жив, судьбы здесь будет вершить один Господь! Люди не имеют права судить друг друга, нет у них такой власти.
– Но вы же судите своих! Бабушку же мою, например, изгнали.
– Она сама выбрала свою судьбу. Мы ее не неволили. Она могла выйти за своего жениха и жить с ним вместе с нами. Но она решила отбить жениха у другой девушки. Конечно, после этого им пришлось уйти. А ее мать, жена моего несчастного брата, неразумная женщина, последовала за своей дочерью. Кто виноват? Только гордыня и своеволие твоей бабушки.
– Погодите, – помотала головой Василиса. – Вы сказали, что жена вашего брата – это моя прабабушка? Выходит… Выходит, ваш брат был моим прадедушкой? И вы… Вы и есть тот самый Прохор Кузьмич!
По лицу старика она поняла, что угадала. Но вид у Прохора Кузьмича был вовсе не радостный.
– Твоя бабушка в свое время наделала много шуму. Подозреваю, что твое появление во главе взбесившегося стада тоже своего рода знамение.
– При чем тут знамение? Просто у вас скотину дурак пасет! Увидел, что я из леса выскочила, и давай кричать про какую-то лесную девку!
Она услышала странные звуки, словно кто-то давится. Василиса оглянулась и увидела, что молодые мужчины, следовавшие на некотором расстоянии, при этих словах начали прикрывать ладонями рты, словно им было нестерпимо смешно. Старик строго глянул на них, и смех стих.
– Что такое?
– Лесная девка – это из глупых бабьих сказок, которые рассказывают детям, чтобы те не забрели в лес. Петя – дурачок, он всему верит. Вот и испугался.
– Он испугался. Страх его передался коровам. При чем же тут я?
– Корень зла всегда в женщине, – наставительно произнес старик.
Но в голосе его не слышалось осуждения. Просто констатация факта. Помолчав, он неожиданно спросил у Василисы:
– Сколько тебе лет? Думаю, больше двадцати?
– Больше.
– Замуж тебе нужно, вот что!
Василиса еще раньше решила никому не говорить, что уже давно замужем. И где только были ее мозги, когда она связывала себя брачными узами с Артемом? Толком его даже не зная? Вот и пеняй на себя, сама виновата.
До Малочаевки добирались в молчании. Старик выглядел сосредоточенным. В поселке он передал Василису каким-то женщинам, велев им вымыть ее и переодеть.
– Она – одна из нас, – сказал он им, видя, что женщины боятся приблизиться к Василисе. – Пусть ее бабка и запятнала себя беспутством, но внучку принять надо. Будем молиться за ее душу.
После этого женщины перестали чураться Василисы. Весело гомоня, они повели ее с собой, растопили баньку, накормили, а потом долго парили, мыли и приводили в подобающий для женщины вид. Они дали Василисе новую одежду, что было очень кстати, потому что ее собственная – джинсы, свитер и куртка – были до того грязными и рваными, что больше напоминали половые тряпки.
Теперь на Василисе была длинная полотняная юбка, просторная кофта с длинными рукавами, украшенная вышивкой и собранная у ворота и на запястьях красными шнурками. В прохладные дни женщины накидывали теплую жилетку из овечьей шерсти. А на ноги надевали шерстяные чулки. Чулки немилосердно кололись, ткань была грубовата и неприятно колола тело. Зато подол и пояс юбки так же были украшены вышивкой, как и рукава и ворот кофты.
Одна из женщин объяснила, что дала ей одежду своей дочери.
– Замуж девка в прошлом году вышла, а одежа ее у меня осталась.
– Почему же ваша дочка ее вам оставила?
– А на кой ей, замужней, то, что девка носит? Сестрам оставила. Ну, и ты носи.
Василиса поняла, что даже в одежде здешняя замужняя женщина отличается от незамужней. И ей внезапно стало стыдно, словно она взяла что-то чужое, не принадлежащее ей по праву.
До вечера Василиса пробыла с этими женщинами, которые показали ей поселок и познакомили с местными жителями. Все они показались Василисе славными людьми. Но все были заняты повседневными делами и мыслями о Боге, места для чего-то другого в их головах уже не оставалось. Может, оно и к лучшему, но Василисе под вечер взгрустнулось. Захотелось домой, к бабушке, в большой мир. Но как это осуществить? Телефона, чтобы вызвать подмогу, тут не было.
