– Откройте, милиция! – раздалось за дверью, и Капа онемела,
зажала рот руками.
Господи, какая еще милиция?! Откуда?
А, понятно. Это вчерашние менты проснулись. Алёна в припадке
вполне постижимой бравады бросила им вчера визитку, словно перчатку, и вот они
явились звать ее к барьеру… Садисты! Главное, среди ночи притащились, и «мстя»
их за ложный вызов будет, конечно, ужасна. Однако не совсем понятно, почему так
тряслись Капа и ее приятель. Уж не сбежал ли он из психушки? Или, чего доброго,
из тюрьмы?!
Господи, сколько ужаса в Капиных глазах!
– Откройте, милиция!
Придется открыть, делать нечего. И помнить, что наступление
– лучший способ обороны.
– Кто там?
Так, повозмущенней!
– Открывайте, отдел охраны!
Охраны чего, интересно?! Охраны памятников старины?
Притащились какие-то извращенцы среди ночи, вот же…
Отдел охраны?!
Сигнализация!
Сработала сигнализация! Алёна впустила Капу и этого ее…
Господи, как же его… Костю Безфамильного, совершенно забыв, что включала на
ночь сигнализацию!
И вот они явились, крутые парни в бронежилетах. Явились
спасать от грабителей квартиру писательницы Дмитриевой, склеротички и растяпы,
которой не жаль денег на бесчисленные штрафы за ложные вызовы…
«Ну ладно, опишу это в новом детективе», – подумала она,
пытаясь найти утешение в привычной иронии, но тут же вспомнила, сколько раз уже
описывала все это в детективах, – и только зубами скрипнула. Ох уж эта
писательница Дмитриева, любительница снова и снова наступать на те же самые
грабли, которые она сама же снова и снова расставляет на своем пути!
– Добрый вечер, – сказала Алёна смиренным голосом, открывая дверь,
– вы меня ради бога извините…
– Ну что опять, Елена Дмитриевна? – усталым голосом перебил
круглый, как шар, парень в форме, которой было практически не видно под
бронежилетом.
– Да вы понимаете… – начала было Алёна, но парень отодвинул
ее в сторону и вошел в квартиру.
– Кто там у вас? – спросил он, поведя рукой по направлению
гостиной, и рука эта показалась Алёне какой-то странно длинной… а, ну да, в ней
пистолет!
– Нет-нет, ничего страшного! – выкрикнула она, повисая на
этой руке. – Просто соседка пришла… за лекарством! Ей плохо стало, она и
пришла!
Парень опустил пистолет, и лицо его вытянулось.
Наверное, вытянется! Ведь из комнаты вышла Капа в этом своем
жутком халате, который волочился по полу, и вид у нее при этом был – краше в
гроб кладут.
– Может, «Скорую»? – послышался голос из-за двери, и в
прихожую вошел второй боевик-охранник – помоложе, но в таком же устрашающем
бронежилете, как первый. – Ой, и правда как женщине плохо…
Кажется, при упоминании о «Скорой» Капе еще сильнее
поплохело. Она припала к притолоке – и ни вздохнуть, ни охнуть.
– Да, видите, какие дела, – покачала головой Алёна. – Когда
она такая пришла, я, конечно, обо всем на свете забыла, в том числе о
сигнализации. Но вам надо было сначала позвонить, прежде чем ехать, вы же уже
знаете, какая я растяпа.
– Мы звонили, – сурово информировал старшой. – Только вы
трубку не брали.
– Никаких звонков я не слы… – начала Алёна, но осеклась, вспомнив,
что два телефона отключила, а на третий взгромоздила подушку, чтобы этих самых
звонков и впрямь не слышать.
– Ох, вы меня простите… – простонала она, привычным
движением опуская повинную голову, которую… и далее по тексту. – Простите меня,
я больше никогда не…
– Вы это уже говорили два раза! Или даже три! – хихикнул
молодой охранник. – И пижамка на вас опять та же самая!
Алёна так и вспыхнула. Он что, намекает, что у нее всего
одна пижама? Дурак! Их четыре, но они практически одинаковые, бледно-голубые
такие, только на одной больше розовых цветочков, на другой – зеленых, на
третьей – синеньких, а четвертая в основном желтенькая. В ней Алёна как раз и
пребывает в данный момент. А парень, наверное, дальтоник, цветов не различает,
идиот!
– Ладно, Елена Дмитриевна, – зевнул старшой. – Где тут
прислониться штраф выписать?
И принялся доставать планшетку с квитанциями.
– Может, в комнату пройдете? – заикнулась было Алёна, да
прикусила язычок. В комнату их пускать ни за что нельзя! В комнате прячется
чокнутый Костя. Разборок еще и с ним Алёна просто физически не выдержит!
На счастье, бронежилет постарше мотнул головой и пристроил
свой планшет на коленке, согнув ее таким привычным движением, что у Алёны от
стыда щеки загорелись. Впрочем, заполнение квитанции много времени не отняло,
коленка благополучно разогнулась, и парни вскоре ушли, пожелав проштрафившейся
растяпе спокойной ночи.
Алёна заперла дверь и абсолютно без сил прислонилась к
стенке. Напротив висело зеркало, и, взглянув на свое отражение, она только
махнула беспомощно рукой. Теперь от Капы она отличалась только длиной и цветом
халата, а видок-то у обеих – как раз для братской могилы…
Капа между тем от своей притолоки отклеилась и меленько
затрусила в комнату.
– Костя! – послышался ее ласковый голосок, – Костенька,
выходи, они уже уехали! Все хорошо, все в порядке, не волнуйся!
Медленно, шаркая ногами, из комнаты показался Костя,
поддерживаемый Капой, и побрел к двери. Чудилось, он идет во сне, и Алёне вдруг
стало до того жаль этого человека, что даже глаза защипало. И тут снова кто-то
затрезвонил в дверь!
Капа застонала.
– Господи милосердный… – выдохнула Алёна. – Да что это за
фильм ужасов?!
Костя рванулся обратно в комнату – наверное, опять прятаться
в насиженном (то есть настоянном) месте за портьерой, однако первый припадок
страха у Алёны уже прошел.
– Ничего, это, наверное, ребята что-нибудь забыли выписать,
– успокоила она своих гостей и открыла дверь. И чуть не рухнула тут же, где
стояла, потому что это оказались не «ребята», а очередной сосед.
Сан Саныч собственной персоной!
– Минуточку! – сказала Алёна, не слишком-то веря своим
утомленным чрезмерно быстрой сменой событий глазам. – А вы откуда? Татьяна
говорила, что вы только утром вернетесь!
