– Ко мне? Насчет урока договориться?
– Да. Нет. – Алёна в его присутствии всегда патологически
глупела, но сейчас и вовсе перестала соображать. – Игорь, я… вы знаете, как я к
вам отношусь. Я вами просто больна.
Черные солнца радостно сверкнули, но тут же поумерили
сияние. Парень почуял неладное и насторожился.
Но Алёну уже было не остановить. Вся ее несбывшаяся любовь,
многолетняя мечта об обладании этой красотой, все ее одинокие ночи и безумные
сны, неутоленная страсть, ревность ко всем в мире женщинам, особенно к тем, кто
моложе, страх перед будущим – это была какая-то отчаянная волна, волна-цунами,
которая подхватила ее и понесла. И хотя какие-то люди мелькали вокруг –
охранники-гардеробщики-вышибалы-бармены-официанты, – ей было уже не
остановиться:
– Я больше просто не могу… не могу без вас. Игорь, я знаю,
что вам не нравлюсь…
– Почему вы думаете, что вы мне не нравитесь? – тихо сказал
он.
Алёна обмерла. Но взглянула в настороженные глаза и поняла,
что это не более чем фигура речи, реверанс вежливости.
– Ну, Игорь!.. Я все прекрасно понимаю. Вы… я… Я не могу
жить без вас. Я должна… я хочу… вы понимаете. Я знаю, вы не можете любить меня
просто так. Вы… я… вы будете приходить ко мне…ну, на час. Сто долларов в час…
вас устроит? Или… вы хотите больше?
Ресницы опущены, ни солнц, ни тумана.
Алёне стало страшно. Волна швырнула ее на землю и отхлынула.
Господи, что она ему наговорила?!
– Игорь, я понимаю, вам это кажется полной дичью, особенно в
первую минуту, вы мне сейчас ничего не говорите, подумайте, а потом…
Черт, черт, ну что эти люди вокруг носятся, будто стадо мух!
То никого не было, а теперь вдруг – туда-сюда, туда-сюда!
– Не о чем думать. В жизни не делал этого за деньги, и
начинать не собираюсь.
У Алёны зашумело в ушах, губы онемели.
– Игорь… что же, нет? Нет?! Может быть, когда-нибудь?..
– Нет. Никогда.
– Никогда? Вот как? – еле выговорила она трясущимися губами.
– Тогда вы меня больше никогда не увидите!
Игорь зыркнул на нее исподлобья и снова опустил глаза.
Так. Понятно. Яснее не скажешь…
– Извините, вы Жанну Сергеевну ждете? – К Алёне наклонилась
молодая женщина в черном костюмчике – администратор ресторана. – Она просит вас
пройти.
Алёна не помня себя поднялась, на негнущихся ногах протопала
через пустой зал, кое-как взобралась на сцену. Кажется, там сидела, отдыхая,
Лена. Кажется, Лена что-то ей сказала. Кажется, из кабинета Жанны вышел
какой-то рыжий-прерыжий парень в джинсовой рубашке, неожиданно синей по
сравнению с этими огненными волосами. Алёна все видела словно сквозь туман.
Черный туман похож на обман…
– Алёна, здравствуйте! – Жанна поднялась из-за стола. – Кофе
хотите? А я смотрю, вы с Игорем болтаете, ну, думаю, ко мне пришли, наверное.
Что это он такой убитый сидит?
Алёна проследила ее взгляд: напротив стола экран.
Длиннофокусный объектив камеры наблюдения делает людей сущими уродами с
дебильными лицами, но Игорь, который по-прежнему сидит на диванчике около бара,
даже сейчас красив, как…
Как луна на небе, которую не достать!
Однако Жанна в своем репертуаре: бдит, следит, собирает
информацию где может и как может! Но что это она так встревожилась, увидев
Алёну с Игорем?.. А впрочем, разве это удивительно? Если Алёна страстно
влюблена в этого мальчишку, то разве может не питать к нему страсть женщина,
которая знает его с детских лет, которая, можно сказать, вырастила его и воспитала,
сделала из него того блистательного танцора, каким он стал…
Материнские чувства? О да, конечно! Знаем мы эти материнские
чувства зрелых красавиц к юным красавцам!
И, очень может статься, эти чувства небезответны?
– Убитый? – Алёна делано засмеялась. – Да вряд ли. Наверное,
я его здорово повеселила.
– Это чем же?
Интересно, а микрофоны в камерах наблюдения есть? Ну и
ладно, какая разница!
– Да вот предложила ему сто долларов за час любви, а он,
конечно, отказался.
Зеленые, всегда насмешливо прищуренные глаза Жанны стали
большими-пребольшими…
– А вам что, надоело быть потаскухой?
На миг у Алёны присох язык к гортани. Потом все же удалось
промычать возмущенное:
– Что-о?!
– Ну, это анекдот такой, – пояснила Жанна, откровенно
наслаждаясь ее шоком. – Чем отличается потаскуха от одиночки? Одиночка спит с
одним, а потаскуха потаскует-потоскует, да и уснет одна.
Ну и ну… Умеет Жанна… это самое… эпатировать невинных
барышень вроде писательницы Дмитриевой!
Алёна засмеялась – сначала несколько принужденно, потом от
души. Итак, Жанна приняла ее откровения за не слишком-то удачную шутку.
Естественно!
– А что касается Гошки, деньги ему нужны, он вообще любит
деньги. Но сто долларов за такого качественного мальчонку маловато! Целый час
его иметь – и всего за сто баксов… Нет, мало!
– А сколько надо было предлагать? – жадно спросила Алёна. –
Двести? Триста?
Жанна задумчиво нахмурилась.
Стоп, приказала себе Алёна. Хватит об этом, а то Жанна ведь
сообразительная дамочка… Очень сообразительная. Даже слишком! С нее вполне
станется спросить у Игоря, правда ли, что писательница Дмитриева пыталась
купить час его любви. Госссподи, ну кто тянул Алёну за язык?! Вот помело! Игорь
ей в жизни этого не простит.
А впрочем, не сама ли Алёна всего лишь несколько минут назад
пообещала ему вечную разлуку? Так какая ей разница, простит он ее или нет?
– Да ну его, Игоря. У меня к вам совершенно другое дело,
Жанна. Может быть, вы помните, три дня назад, на вечеринке в честь Дали, ко мне
подсел такой импозантный мэн в узких очках…
– Конечно, помню. Он еще всех доставал вопросом про Тараса
Бульбу, да? Кстати, я потом для прикола спросила наших ребят, кто написал
«Тараса Бульбу». Лена с Андрюшкой вообще не знали, а Игорь сказал, что Тарас
Шевченко. Вы представляете?!
Нет, она не представляла. Господи Боже… Да и ладно, зачем
ему еще умным быть, с такими-то глазищами?
