Ytn? yt nfr/ NFV z dcnhtxf. byjulf lheub[ k.ltq? jlyfrj jyb
uke,jrj xe;ls vyt? b gjhj. ytdjpvj;yj gjyznm? rfr? rfrbv j,hfpjv pfcke;bkb jyb
xtcnm gthtqnb gjhju j,s;tyyjuj ,snbz b dcnegbnm d cdtnke. j,kfcnm bltfkf/ C
lheujq cnjhjys? PLTCM? d `njv xeljdboyjv yfuhjvj;ltybb gjhjrjd? uht[jd b
ytktgjcntq? rjnjhsq negbws b ytdt;ls yfpsdf.n htfkmyjcnm.? gjhj. vtkmrf.n vbvj
vtyz ceotcndf? ghb dblt rjnjhs[ e vtyz pf[jlbncz cthlwt b nfr [jxtncz c[dfnbnm
b[ pf here? jcnfyjdbnm/… и так далее более двадцати строк, а в конце:
Rfr ,s z `njuj [jntk!
Господи Боже… Письмо оказалось значительно длиннее, чем в
первый раз, но опять – полнейший неразбираемый кошмар! Алёна тупо всматривалась
в значки, силясь понять, почему эта бессмыслица, чей-то пустой розыгрыш так ее
тревожат, а вернее, повергают в страх, и машинально поигрывала мышкой, выделяя
то один, то другой фрагмент текста, будто надеясь, что если черные буквы на
белом фоне прочесть невозможно, то белые на зеленом сами собой преобразуются во
что-то членораздельное. Напрасно надеялась, конечно.
Зато стало понятно, почему ее волнует это письмо. Да потому,
что это – еще одна тайна в ряду иных прочих! Первое письмо от загадочного
(загадочной?) МОНа (МОНы… надо надеяться, не Лизы?) появилось наутро после
стрельбы по Владу. Второе поступило после того, как на Алёну и Юрия набросился
ревнивец с ножом в руках.
Телефонный звонок!
Алёна так и подскочила на стуле. Хотя чего бояться? Это
наверняка Юрий. Можно спорить, что он сейчас будет извиняться!
Спорить тебе хочется? То есть ты еще не наспорилась,
голубушка? Ню-ню…
– Алло?
– Ну как? Ты начала вспоминать? Я оживил твою память? –
прошелестел мягкий, словно бестелесный голос – и раздались гудки.
Алёна швырнула трубку с таким отвращением, как будто она в
ее руках вдруг обратилась по меньшей мере в ядовитую змею.
Почему-то первой мыслью было: «Ага, это не Юрий, я снова
проспорила бы!» Второй: «Тот же голос, что звонил на передачу!»
И тотчас словно ударило озарение, как если бы страх послужил
тем самым рычагом, благодаря которому удалось сдвинуть с места хоть одну
неразрешимую задачу.
Да ведь есть же способ узнать адрес отправителя!
Алёна кликнула мышкой на «Переслать сообщение» в строке
меню. Выскочило новое окошечко, а в нем…
Исходное сообщение–
От: МОН <mon@inbox.ru>
Кому: Алёна Дмитриева <alena@pop.sci-nnov.ru>
Дата: 14 мая 2004 г. 22:49
Тема: Bp bcnjhbb ,ke;lfybq vjtq leib
Матушка Пресвятая Богородица! Получилось! Надо сейчас же
записать электронный адрес этого МОНа, пока он, не дай бог, не исчез. И письмо
скопировать и сохранить, как то, первое. Вдруг когда-нибудь все же удастся
расшифровать его?
Странный звук прервал ее мысли. Кажется, что-то упало на пол
в спальне.
Что еще?! Теперь полтергейст завелся в доме? Или у нее
глюки, но уже не компьютерные?
Алёна выскочила из-за стола, ринулась в спальню.
Нет, не глюки. На полу лежит вполне материальный бумажный
сверточек величиной с кулак. На нем навязано что-то красное.
Алёна села на корточки, всмотрелась. Тетрадный листочек в
клеточку, обмотанный красной шерстяной ниткой… нет, это простенькая «фенечка»:
косичка, сплетенная из трех нитей.
Что там внутри? Посмотреть? Или не трогать?
Принести веник, замести эту гадость (почему-то Алёна не
сомневалась, что внутри непременно окажется что-то омерзительное!) в совок и
выкинуть в мусорный пакет? Нет, лучше отправить туда, откуда оно прилетело, это
очередное тело , с балкона вышвырнуть!
Но страшно выходить на балкон. Ведь тот, кто это бросил,
сейчас где-то там, внизу.
Ощущение чужого, недоброго взгляда поползло через открытую
балконную дверь, как тяжелый зловонный туман…
А она тут сидит под сияющей люстрой – смотрите на меня, вот
она я!
Алёна ударила по выключателю и ринулась на кухню. Разыскала
под мойкой резиновые перчатки, надела их и вернулась в спальню – теперь уже
темную. Впрочем, из прихожей падало достаточно света, чтобы можно было найти
сверток.
Подняла его, вышла под лампу в коридор, развязала «фенечку»,
развернула… мгновение стояла, не веря глазам, вглядываясь то в камушек –
обычный кусочек гранита, который был завернут в бумажку, то в неровные строки,
вкривь и вкось нацарапанные на тетрадном листке простым карандашом: БЕРЕГИСЬ!
Затошнило до холодного пота на висках! Творожки «Чудо»
вместе с йогуртами так и рвались к горлу. Нервно сглатывая, Алёна снова
завернула камень в листочек, кое-как обмотала «фенечкой», подошла к балкону и
швырнула сверток наружу, от всей души надеясь, что камень угодит точнехонько по
голове тому, кто его сюда забросил и теперь ждет результата своего труда.
А каков должен быть результат?
Ничего, ничего Алёна не знала и не могла понять.
Тетрадный листок. Корявый почерк. Детский голос. Это что,
ребенок какой-то дурачится?
И глюки компьютерные – детские забавы?
Нет, на сегодня хватит! Хватит!
Она выключила компьютер, потом забралась в постель и
свернулась клубочком, подтянув колени к подбородку. Голова была пустой… такой
пустой, что стало страшно. По идее, Алёна должна была сейчас мучиться разгадкой
всей этой… всего этого… но она даже слова к определению творящегося не могла
подобрать! Потребовалось невероятное напряжение, чтобы набить голову хоть
какими-то словами, пусть даже не имеющими отношения к происходящему. Это
оказались слова из песни, которую недавно напевал Юрий Литвиненко и которая Алёне
тоже нравилась и вместе с тем пугала ее, потому что как бы предвещала нечто
опасное и непонятное:
Я больше не играю
Со своей душой.
Какая есть –
Кому-нибудь сгодится…
Она больше не играет со своей душой, но кто играет с ее
рассудком? И нет у нее никакого героя, она, железная леди, сама за себя! Вот уж
воистину, как тут не взмолиться, подобно певцам: «Останься в живых, отчаянный
псих!»
Отчаянный псих – это тоже она, Алёна?
Не дай мне бог сойти с ума?..
