– Ну, это вопрос спорный, и даже Пушкин видел две его
стороны, потому и оговорочку делал: «Не то, чтоб разумом моим я дорожил; не то,
чтоб с ним расстаться был не рад…» – сказал Юрий, и Алёна поглядела на него с
уважением: не часто встретишь человека, который вот так, с полпинка, читает
наизусть не самое известное стихотворение Пушкина! – Помните?
Когда б оставили меня
На воле, как бы резко я
Пустился в темный лес!
Я пел бы в пламенном бреду,
Я забывался бы в чаду
Нестройных, чудных грез!..
– А что, у них правда – нестройные чудные грезы? – опять
перебила его Алёна. – И они блаженствуют в этих грезах? Как-то плохо верится…
Знаете, примерно полгода назад мы с подругой пошли в психдиспансер – вот тут,
недалеко, на Ульянова, во дворе больницы. Подруга сдавала экзамены по вождению,
ей справка была нужна. Я ее ждала во дворе, вдруг ко мне какой-то мужик
подскочил – в трико, футболке и в тапочках, а ведь зима была, я в шубе, а он
такой раздетый! – и радостно так восклицает: «Девочка моя, что же ты стоишь тут
одна! Я твоя мама!» Можете представить, в какой ступор я впала. Уставилась на
него и точно знаю, что его лицо мне знакомо, что я его где-то видела…
– А может, он и правда был ваша мама? – хихикнул Юрий. –
Или, вернее, папа? В жизни еще и не такое бывает. – И тотчас сам себя легонько
шлепнул по щеке: – Простите, Алёна. Глупо пошутил. Видимо, я и сам перепугался
больше, чем следовало. Извините, ладно? Ну, рассказывайте дальше.
– А он все причитает: «Я твоя мама, я твоя мама! Ты
неправильно себя ведешь! Вот тебе наставление, как себя вести!» И сует мне в
руку какую-то бумажку. «Читай!» – кричит. Я начала читать… там все такие-то
слова бессвязные, буквы в столбик. Сама не знаю, почему я так перепугалась. К счастью,
тут моя подруга подбежала: «Это я ее мама!» А он все не унимался. Пришлось его
довольно долго успокаивать, доказывать, что я не девочка, мягко говоря, а
писательница Алёна Дмитриева. Но он просто слезами плакал, так беспокоился, что
я неправильно себя веду и его наставлений не читаю. К счастью, санитары
подошли, увели его. На меня это такое тяжелое впечатление произвело! Там люди
какие-то были – смеялись, а я так плакала… Он всё на меня оглядывался с жуткой
тоской! По-моему, тут как раз так и было: посадят на цепь дурака и сквозь
решетку, как зверка, дразнить тебя придут…
[9]
– Всякое бывает, знаете, – пожал плечами Юрий с видом
человека, который видел столько и такого, что говорить об этом не хочется, и
снова перевел Алёну на красный свет, невзирая на ее попытку поупираться. – Но
вы его наставления-то изучали?
– Да ну, господи, какие там были наставления? – пожала
плечами Алёна. – Какие-то каляки-маляки, я их сунула в карман и… – И вдруг
вскрикнула: – Юра! Послушайте! Так ведь это был тот самый человек!
– Кто, какой, который? – удивился Юрий.
– Тот! С ножом!
– С ножом? Это был тот больной, о котором вы рассказали?
«Девочка, я твоя мама?»
– Да нет! – сердито махнула на него Алёна. – Тот же самый,
что напал на нас с Алексом в прошлом году!
– То есть вы его узнали? Как это могло быть? Вы сами
говорили, что не запомнили его. Это просто безумное совпадение, – чуть ли не
испуганно покачал Юрий головой.
– Нет! – вскрикнула Алёна. – Не совпадение! Вспомните тот
звонок!
– Какой, о господи?
– Звонок на передачу! – Алёна даже руками всплеснула оттого,
что он не понимал очевидное. – Помните, тот, позвонивший, говорил, что заставит
меня вспомнить забытое, оживит память о забытом друге. Ну так это был он! И
правда – заставил вспомнить! Оживил, ничего не скажешь.
– По-моему, это уже из области фантастики. – Голос Юрия
звучал недовольно. – Ну как он мог узнать ваше имя и что вы участвуете в этой
передаче?..
– Как? При желании это реально. Но зачем, зачем?
– Кстати! – оживился вдруг Юрий. – Насчет памяти о забытом
друге! Наш забытый друг Алекс, к примеру сказать, не вернулся ли из своих
дальних странствий? Может, это он прикалывается? Хотя… – Он покачал головой. –
Хотя на сумасшедшего он не похож, а это ваше дежа вю либо случайное совпадение,
либо нечто, организованное сущим психом. Нет слов, бывает и в нашей профессии,
что у психиатров съезжает крыша и они начинают жить глюками своих пациентов,
однако у Алекса слишком крепкая головушка. Духовно он рефлексирует, что да, то
да, но при этом мысли у него очень трезвые.
– От Алекса я только вчера получила письмо по электронке, –
сказала Алёна. – Судя по письму, он по-прежнему там же, где и был, – на берегах
Эгейского моря, в этом их международном реабилитационном лагере для
детей-инвалидов. И адрес тот же: scipikpa@hotmail.com… и как-то там дальше.
– Подумаешь, письмо по электронке с чужого адреса отправить!
– фыркнул Юрий. – Чепуха на постном масле. Все эти интернетские штуковины
только для тех лохов сложны, которые их боятся, а стоит мало-мальски в них
покопаться, как понимаешь, что это – просто детские игрушки на самом-то деле.
Железо – оно железо и есть. Кстати, у нас существует такое профессиональное
сравнение: невропатологи имеют дело с железом, а психологи, психоаналитики,
вроде вашего Алекса, психиатры, такие, как я, – это уже программисты… Впрочем,
не о том сейчас речь. Я не верю, что Алекс мог вам такую подлянку подстроить.
Он вас любил и, думаю, сейчас еще любит, он говорил, что хочет вернуться,
хочет, чтобы всё у вас продолжалось…
Они уже дошли до поворота под арку, во двор Алёниного дома.
Алёна приостановилась.
– Ага, так, значит, он с вами все же обсуждал наши
отношения? – недовольно буркнула она.
Надо сказать, этот разговор об Алексе раздражал ее
чрезвычайно. С глаз долой – из сердца вон, во-первых. Во-вторых, она знала
доверчивость своего бывшего бойфренда и не сомневалась, что он не просто
обсуждал, а выболтал-таки Литвиненко кое-какие подробности их отношений. То-то
Юрий так на нее поглядывал еще с первой минуты встречи! И такое безошибочное определение
психотипа… «Достоевский»! А как мило адрес угадал? Тоже мне, фокусник!
