Александр в задумчивости тер подбородок и разглядывал нежный профиль Ольги, которая сегодня выглядела особенно взволнованной и избегала поднимать на кого-нибудь глаза. Неужели настолько смущена была видом его обнаженного тела? Надо же, сама невинность, просто ангел, да и только! Александр подумал даже, что, пожалуй, и сам мог бы удочерить ее, если бы она часто являла его взору столь трогательную картину, как сейчас.
Девушка успела переодеться. Теперь на ней было темно-коричневое, чуть более открытое платье, отороченное золотой тесьмой, что, впрочем, расценивалось обладательницей платья как недостаток, который она прикрыла траурной тафтой. Волосы Ольги оказались гладко зачесаны в тугой пучок — никаких излишеств. Ни дать ни взять, настоящая дочурка в трауре.
Александр не понимал, что напрягало и злило его. Во всем чудился подвох. Этот траур, странная волокита с наследством, надуманные родственные связи — все раздражало и не внушало доверия. Эта ангельская девушка явно водила всех за нос, в чем-то врала, не умея совершенно этого делать, и ответ лежал где-то рядом, совершенно на поверхности. При этом мысленно Александр ни к чему не мог прицепиться, а в голове то и дело всплывали лягушки, выброшенные, в чем он не сомневался, из того дома, в котором почему-то ночевала Ольга. Черт побери, чей это вообще дом?!
— Александр Николаевич! — «выволок» его из недр глубокой задумчивости дотошный управляющий. — Вы не имеете вопросов ко мне по сути завещания?
— Я? Нет. — Александр постоянно думал о лягушках… — У меня нет вопросов.
— Ольга Григорьевна? — переадресовал вопрос Расточный.
Девушка отрицательно покачала головой. После того как будут улажены разные формальности, она официально станет носить отчество Ивановна и фамилию Истопина… Оля и сама не знала, как к этому относиться.
Тем временем управляющий освободил расшумевшуюся, возбужденную прислугу, которая разошлась обсуждать барские подарки, и принялся вводить Метелина в курс дела.
— Итак, на сегодняшний день мы имеем в качестве наследства небольшое процветающее предприятие, — начал он. — В Москве на сегодняшний день насчитывается около десятка аптек, и все они так или иначе являются успешными, потому что цены на лекарства достаточно высоки, а спрос неиссякаем. Нашим врагом и союзником в деле производства различных снадобий выступает Аптекарский приказ, который теперь называется Медицинским управлением, а также Аптекарская канцелярия, которая в ближайшее время непременно нагрянет к нам со своей бумажной волокитой. При этом, чтобы сердце ваше не сильно омрачалось, призываю вас радоваться! Например, тому, что располагаемся мы рядом с Москвой, а не с каким-то уездным городом поблизости, ибо там больше одной аптекарской лавки на весь город иметь нельзя. Наш аптекарский огород, который занимает по площади чуть ли не половину крестьянских пахотных земель, специализируется не столько на торговле через московскую или тем паче Аннинскую лавку, сколько на продаже разнообразных снадобий в личное пользование высокопоставленных особ. Это тонкая и не во всем законная работа, но именно такой подход практиковал Истопин. Нынешние владельцы могут пересмотреть сей взгляд и наконец-то порадовать Василия Кузьмича полностью законными бумагами.
При этих словах управляющий воззрился на Тюрина, и тот усиленно закивал головой. Будучи не столько распорядителем в Аптекарском огороде, сколько секретарем Истопина, Тюрин слыл большим педантом и, естественно, противником всего тайного и не вполне законного.
Александр оживился было, желая подтвердить, что законность бумаг его очень волнует и он на ней настаивает, но затем осекся, ибо ему расхотелось «радовать» Тюрина. Поэтому, изобразив на челе благородную задумчивость, Метелин сообщил, что сначала ему следует ознакомиться с делами.
— Ну, Ольгу Григорьевну я не спрашиваю, так как она интересовалась возрастающими потребностями на необычные снадобья гораздо более, чем Истопин. Покойному барину даже приходилось ее кое в чем ограничивать, не правда ли?
К удивлению Александра, Ольга не улыбнулась этой нелепой шутке, а, напротив, вздрогнув, побледнела и сдержанно кивнула.
— Прошу прояснить этот вопрос! — оживился Алекс, нисколько не смущаясь замешательству Расточного и откровенной панике Ольги.
После минутной паузы Расточный нараспев сообщил, что Ольга Григорьевна, мол, в таких делах гораздо более всех сведуща, так как общение с серьезными деятелями государства простым служащим никто бы не доверил. На что Тюрин тоже подобострастно закивал.
— Какая низость, господа! — поднялся и начал ходить по зале Александр. — Свалили все на милую барышню. Почему же она так бледна и не говорит ни слова?
Ольга встала. Видно было, как непросто она возвращает себе самообладание, но взгляд ее стал прямым и светлым, а речь, как всегда, спокойной и рассудительной.
— Александр Николаевич, я призывала вас вчера не фамильярничать и рада, что вы услышали мою скромную просьбу. Прошу прощения за свое нездоровье, последнее время проблемы разного толка отнимают много моих сил. Вне всякого сомнения, постепенно вы войдете в курс дел и будете нам всем мудрым советчиком. А сейчас, раз наши служащие до сих пор в чем-то некомпетентны, предлагаю обсудить это отдельно, без них. Думаю, что Фома Лукич не против? А вы, Василий Кузьмич?
Естественно, те счастливо закивали.
Александр содрогнулся от звука ее голоса. Сколько мягкой иронии, силы и уверенности в себе, какое высокое ораторское искусство! Она бы покорила любой суд, если бы предстала перед ним.
Суд… Что за аферы крутятся здесь, в этом благостном уголке, где разводят ромашку и мяту? И какую роль во всем этом может играть Ольга, будучи еще совсем юным созданием? Что может смыслить сельская девушка в дворцовых интригах и кем она должна быть, чтобы ей доверяли придворные?
Александр почувствовал, как холодный укол дерзкой мысли поразил его разум. Ольга может быть совсем не такой, какой хочет казаться. Что за игры вели они с Истопиным, и много ли партий в них она сумела разыграть сама?
Мучимый подобными мыслями, Алекс покинул залу и отправился прогуляться. От его благого порыва извиниться перед Ольгой за утреннюю сцену не осталось и следа.
* * *
Ольга вышла из залы практически тотчас же за Александром. Она не хотела никого видеть и пребывала в смятении. Кликнув конюха, она приказала снаряжать коляску, чтобы ехать в аптекарскую лавку. Тюрин показался на крыльце с небольшим саквояжем, собираясь отправиться сначала в лавку, а затем к себе домой. Он благодарил Ольгу за радушный прием и говорил прочие любезности, Девушка слушала его вполуха и пыталась представить, насколько подробно ей придется ознакомить новоявленного наследника со своими делами…
Коляска была подана. Ольге не пришлось ни ждать, ни переодеваться, и она удобно устроилась на сиденье. Все ее папки с расчетами остались в доме, но она бы и не смогла сейчас считать. Просто ее присутствие требовалось сейчас, как ей казалось, именно на производстве.
