— Довольны? — Ольга говорила резко, щеки ее раскраснелись, она и смущалась, и злилась. — Теперь Дуня окончательно обесчещена.
— Оля, о чем ты? Я ее не касался!
Метелин откровенно издевался, его захлестывало веселье. Все намерения извиниться перед Ольгой и объясниться ей в непонятном сладком чувстве, переполнявшем его, улетучились. В конце концов, у нее все еще остался про запас тот ночной возлюбленный, с которым она обнималась в избе сторожа, поэтому нельзя показать ей свою слабость, не получив ничего взамен. Но отказать себе в удовольствии общения он не мог, ее горящие глаза и раскрасневшиеся щеки услаждали его взор.
Ольга распалялась все больше.
— Александр, как вы могли?! Вы даже не уверены в том, что Дуня действительно носит ребенка, а заявили об этом в присутствии Тюрина, Расточного, и прислуга тоже слышала. Разве вы не понимаете, какой урон нанесли ее репутации?
— Ты так говоришь, словно она твоя дочь и ты собиралась венчать ее завтра с цесаревичем! Я просто врач. От меня ждали диагноза — и я назвал его. Она здорова, как лошадь. Пожалуй, следует воздержаться от парной, а так полный порядок! И что ты взъелась на меня?! В конце концов, Дуня не самая безвинная жертва в этой истории.
Алекс наблюдал за Ольгой и почти не обращал внимания на то, что говорил. Ее волосы растрепались после бани, она наскоро собрала их сзади, но общей картины это не меняло. Она вы глядела беззащитно, трогательно и очень соблазнительно. Жаль, что, отвлекшись на Дуню, Метелину не удалось рассмотреть, как на Оле смотрелись мокрые простыни…
Ольга же решительно не понимала, как он может быть таким прямолинейным, упрямым и бестолковым.
— Не знаю, Александр Николаевич, где вы там ездили и в каких странах навидались таких порядков, чтобы девушек позорить, но у нас в России так нельзя. Крестьянка она или благородная, спрос один. Не должно ей, невенчанной, детей рожать. Поэтому распинаться тут незачем! Если хотите знать, я лучше других понимаю, что чувствовать должна Дуня! Когда меня привезли сюда, я была несмышленой и глупой, но потом стала понимать, что обо мне говорят и думают люди. Здесь жестокие нравы… Мне не осталось ничего, кроме как доказывать свое достоинство в работе, а что сможет Дуня? У нее не было даже такой непутевой матери, как у меня, у нее не было и такого учителя, как Истопин! Честь — это все, что имелось у бедной девушки!
Кажется, Алекс перестал слышать ее слова. Ольга так разгорячилась, что глаза ее заблестели еще ярче, а над губой выступила испарина. Она быстро и четко выговаривала слова, но любой мужчина сейчас рассматривал бы только ее белоснежные зубы, только этот язычок в нежно-алом обрамлении губ. Через минуту Алексу уже казалось, что он не может удержаться, во рту пересохло. В поисках источника, из которого можно заглушить эту изнуряющую жажду, он рывком приник к Ольгиным губам и с жаром ощутил на своем языке ту самую влагу, которая секунду назад завораживающе блестела на ее губах.
В ушах шумело. Сквозь этот навязчивый, всепоглощающий шум Метелин отметил, что Ольга отвечает на его поцелуй! Отвечает с неведомой раньше страстью, с натиском, который ему самому сделал бы честь, с голодом, несвойственным жеманной девице. Не допуская даже мысли или желания остановиться, Алекс быстрыми и жаркими поцелуями покрывал ее подбородок, щеки, уши, шею… Он снова почувствовал жаркий Ольгин запах, которым она сводила его с ума, запах травы, сладкого меда, вереска и еще солоновато-горький оттенок, напоминающий море и жженый миндаль… Ее аромат манил поскорее сорвать с нее корсет и коснуться кожи, которая мягче ее волос, мягче этой шелковистой ленты, которую Алекс уже давно мял рукой. Долой всю одежду!
Ольга застонала. Из ее груди вырвался хриплый безыскусный стон сладострастия, который уносил от реальности. Больше всего Алекс боялся, что она сейчас очнется и одумается… Ее обнаженная кожа ждала его поцелуев и горела под ними, Александр понимал, что стремительно теряет контроль над ситуацией и не может, не хочет и не собирается останавливаться. Последняя тонкая шелковистая преграда в виде белой, с тонким кружевом рубашки полетела вниз, и Александр коснулся наконец руками ее груди, выпуклых сосков, нежнейшей кожи живота и бедер. Ольга застонала снова и прижалась к нему всем телом. В это мгновение Александр испытал почти болезненное наслаждение в области паха и, стремительно подхватив Ольгу на руки, быстро осмотрелся по сторонам.
Перед его затуманенным страстью взглядом предстал камин, расстеленный на полу ковер, кресло с многочисленными подушками и витиеватый столик для рукоделия. Еще месяц назад Алекс без труда бы нашел применение этим предметам в деле любовных утех, но с Ольгой, да еще сейчас?! Нет, все это решительно не подходило. Постель, только постель! Тонкие благоухающие простыни и теплые одеяла под боком. Другое все недостойно быть рядом с этой женщиной! Но его мысли вдруг разом улетучились от упругого движения ее бедер и от робкого, но зовущего Ольгиного поцелуя, которым она смогла дотянуться Алексу лишь до шеи.
Все! К черту постель, до нее далеко! К черту кресло и рукодельный столик! Все это слишком мудро для такой страсти! И, сгребая на пол сразу несколько подушек, Александр, не прекращая ласкать подрагивающую кожу ее бедер, опустился на ковер со своей драгоценной ношей.
Ольга жаждала его ласк, она двигалась не хуже заправской куртизанки и прерывала любые попытки Алекса быть медлительным. Она бессвязно шептала его имя и быстро, хоть и неуклюже путаясь, срывала с него одежду.
Алекс не понимал, что с ней творится. Не сам ли он добивался близости с ней и не она ли отказывала ему как совершеннейшая недотрога? Так кто она сейчас, какую роль играет — блудницы или святоши? Отбросив эти нелепые в данном положении мысли, Алекс овладел податливой девушкой без дальнейших церемоний и начал ритмичные движения внутри ее лона. Ольга сладострастно выгнулась под ним и, черт побери, содрогнулась в экстазе! Мгновенно, почти сразу испытала оргазм. Она закричала, вцепившись ногтями в спину своего любовника, чего он, без сомнения, не ощущал совершенно. Не медля ни секунды, Алекс ускорил свои движения и почувствовал истекающую из него горячую влагу…
В себя Алекс приходил долго. Ольга выбралась из-под него, и он что-то ласково промурлыкал ей в след. Ему показалось, что она пошла за водой, потому что липкая жидкость, высыхая, стягивала ему кожу и, наверное, доставляла неудобства и ей, но, пролежав на ковре достаточно долго, Александр понял, что Ольга не спешит возвращаться. Превозмогая истому во всем теле, Алекс сел и опустил глаза вниз. То, что он увидел, если и не шокировало его, то сильно удивило, потому что весь низ его живота, как, впрочем, и все вокруг, было вымазано… кровью.
Чертыхнувшись, Алекс вскочил. Девственница?.. Этот демон в юбке никем не тронут?! Если и было сейчас что-то, способное выбить Алекса из колеи, подбросить и вышвырнуть из пучины неги и сладко-порочных заблуждений, так это подобная новость. Такого он не ожидал. Одно дело, развлекаться со зрелой взрослой женщиной, хозяйкой дела и усадьбы, искушенной в светских интригах, а совсем другое — совершить то, что он сейчас сделал с девушкой, которая ни о чем подобном раньше не имела понятия. Что там Ольга говорила про Дуню? Никого у нее нет? Некому заступиться? Я хорошо ее понимаю? Кроме чести, у этой девушки ничего нет?
