— Как поживают дети, Ольга? — поинтересовался Метелин, тщательно пережевывая.
— Лучше, намного лучше, спасибо, — отвечала Ольга. Кажется, она тяготилась его обществом.
Подумав, Алекс решил завести разговор о клиентах, который не удалось продолжить утром в присутствии Тюрина и Расточного. Незаметно для себя самого он перешел на «ты»:
— Ольга, не могла бы ты мне рассказать, какого рода заказы ты выполняешь отдельно и для кого?
Взгляд Ольги забегал, но ответила она ровно и сразу, как будто ждала подобного вопроса.
— Иван Федорович считал, что работа с личными заказами — это лучшее направление для подлинного развития медицинского дела. Многое из того, что он делал и продавал, нельзя было купить ни в каких других аптеках, да и не многие лекари посчитали бы это лекарством.
Александр оживился и напрягся, словно гончий пес.
— Не понимаю, о чем ты? Дядя придумывал запрещенные лекарства?
— Запрещенных лекарств, по мнению Истопина, не существовало, и прекрасное образование позволяло ему судить об этом. Своими составами он излечивал безнадежных больных!
Постаравшись подавить* иронию и добавив в голос как можно больше мягкости, Метелин поинтересовался:
— Ты знаешь что-нибудь о том, как ему это удавалось?
— Да, лучше, чем все другие. Потому что многие лекарства, которые Истопин продавал для знати, я делала сама.
— Ты?
— Да. — Испугавшись, что Александр неправильно поймет ее, и памятуя о словах Расточного, Ольга поспешила добавить: — Иван Федорович строго контролировал все мои действия. И, если он не одобрял каких-то рецептов, я их старалась не делать.
Александр сделал вид, что не заметил слова «старалась». Девушка-то не так проста… Неизвестно еще, кто кого за нос водил и кто кому был невинной жертвой.
— И какие же лекарства ты готовила? По каким рецептам?
— Разные. От лихорадки, чесотки, мигреней, опухолей, от некоторых внутренних болезней. Моя мать умела лечить, она научила меня многому, остальному — Истопин.
— Твоя мать не могла быть врачом, — усмехнулся Александр. — Кем же она была, знахаркой?
— Я не знаю. — Голос Ольги стал сердит, и Алекс понял, что допустил бестактность. — Но моя мать лечила много людей, целые деревни спасала. За это ей прощали все. Она умерла, и я не смогу узнать, кем она сама себя считала. Пусть будет знахаркой. За глаза все обычно называли ее чертовкой.
Алекс растерялся. Что он взъелся, в самом деле?! Ольга, немного разгорячась собралась уходить. Непроизвольно Александр ухватил ее за локоть:
— Не обижайся, Ольга, я же многого не знаю. Не обижайся, пожалуйста…
Ольга растаяла под его взглядом… Как там говорил Расточный? Замуж выйти? Девушка залилась краской стыда, ощущая его руку на своем локте. Как он говорит, как просит… Со всем своим хваленым самообладанием Ольга не может устоять и тает, как сахарная крошка.
И такого человека соблазнить? Обмануть и женить на себе? Да разве может она чем-то ему понравиться, он же смотрит на нее, как на ребенка… Ольге стало немного обидно, но от его ласковых слов так тепло и спокойно, что она постаралась ни о чем не задумываться. Это потом она попробует кокетничать с ним и наряды будет демонстрировать потом, а сейчас просто поговорит с ним немного, и все.
Александр отпустил ее руку.
— Ольга, а откуда ты, кто твоя мать?
— Моя мать была плененной турчанкой. Мы жили в казачьих Лемешах.
— И как же там оказался Истопин, если он твой отец?
— Я не знаю. Меня привезли к нему в двенадцать лет. Мы никогда не говорили о матери, — солгала Ольга. Меньше всего ей сейчас хотелось обсуждать сомнительность своих родственных связей с Истопиным.
— Так ты и вправду считаешь, что ты его дочь? — не вполне представляя, какой бы хотел услышать ответ, поинтересовался Алекс.
Ольга помолчала немножко, с грустью посмотрела ему в глаза и ответила без тени смущения, коего он ждал от нее.
— Я не знаю, Александр, правда не знаю. Иван Федорович был хорошим человеком, мне бы было приятно родство с ним.
«Ну почему она не сказала что-нибудь другое, разозлился Метелин. — Что значит «приятно родство»? Что она имела в виду? — Чувствуя, что закипает от этих мыслей и от близости Ольги, Алекс собрался попрощаться, но вдруг потянул ее к себе за руку и, не вполне осознавая, зачем это делает, накрыл ее губы поцелуем».
Ольга обмякла, подалась к нему и вздохнула. Ее губы оказались гладкими и прохладными, как лепестки цветка. Она не успела даже возмутиться или вымолвить хоть слово, как Александр уже отстранился и, пошатнувшись, хрипло произнес, расставляя недвусмысленные акценты:
— Приятно родство с ним… А со мной?
В тот же миг глаза Ольги распахнулись, и туман страсти в них сменился гневом. Лицо ее исказилось до неузнаваемости, выражение стало колким, словно накрошенный лед, и столько презрения, столько горечи явило оно, что на мгновение Александру стало страшно. Не проронив ни слова, Ольга выбежала из комнаты.
Если честно, Александр и сам был ошарашен и всерьез расстроен тем, что так и не получил заслуженной пощечины. Раздумывая о том, не стоит ли догнать и успокоить Ольгу, он все же решил, что не стоит. Метелин отправился в свои покои, по дороге размышляя, что продвигаться к цели близкого знакомства такими семимильными шагами — явный перегиб, все-таки нравы в провинции царили не такие, как в ветреной столице.
В своей комнате Александр снова разложил драгоценные записи и углубился в чтение. По окончании его он знал все об отношениях Ольги с дядей. Во всяком случае, было очень на то похоже. Конечно, некоторые листы отсутствовали, возможно уничтоженные самим автором, а на протяжении всего текста не упоминалось никаких имен, но картина показалась Алексу вполне ясной.
Метелин долго задумчиво сидел, глядя в никуда, и устало размышлял. Интересно, как сама Ольга относилась к своему положению, устраивало ли оно ее? И если не устраивало, то что бы она могла предпринять? Девушка умело работала с лекарствами, даже с ядами… Могла бы отравить его. Впрочем, зачем? Ведь мертвым он уж точно не годился на роль благодетеля. На удочерение она надеяться не могла, уж очень это шатко. Или могла? Истопин на ней не женился, соответственно и роль богатой вдовы ей тоже не светила. Возможно даже, что на развлечения с барином ей было наплевать и она просто получала большой доход от продажи лекарств, которые «не одобрял» Истопин. А что? За вовремя поданный яд многие готовы отдать все, что имеют. Высшее общество — это вам не марципан. Там сплошные убийства, и отравления среди них распространены, как нигде. Как врач, Александр очень часто сталкивался с отравлениями. В таком случае Истопин, с одной стороны, помеха, с другой — защита. Не будет его, закроют все производство, безродную знахарку сдадут в тюрьму и нет больше Ольги Григорьевны Розум-Истопиной.
