— Да с горя, Оленька, чего же не погулять?
— Какое горе у нас?
— Расчеты провел, документацию с почтой отправил для Аптекарских приказов там разных… И знаете, что я думаю, Ольга Григорьевна? Что не видать нам всем фабрики, сожрет нас драгоценный Метелин, и все под суд пойдем.
— Так ли уж и сожрет и под суд?! — разозлилась Ольга.
— А что? Мне братец из Москвы намедни писывал, что в Москве очень даже неспокойно. Говорят, что во власти грядут большие перемены. Нам ли не знать, к чему все это? Раньше Истопина каждая собака знала и нам любая власть была не указ, потому что лекарь при любой власти полезен. «Батюшка» ваш, упокой Господь его душу, ко всем был благорасположен и вас в курс дела вводил. Теперь вам многие доверяют.
— Ну так и что?
— Так ведь негласно это все, Ольга Григорьевна! А раз негласно, то по закону всех нас отсюда Метелин может гнать. Он ведь хоть и титула не имеет, но вполне может по выслуге быть пожалован! Образование и деньги ему это все позволяют. Мужчина он заметный, виды большие имеет, кто ему указ? При дворе, племянничек мой узнавал о нем, бывал, значит, не врет. А при дворе, Ольга, это тебе даже не высшее общество, а высочайшее! Уважением он пользуется большим и надеется своей честной службой отечеству добиться еще большего.
Расточный, кажется, рассуждал вполне трезво и уже даже не косил глазами. Ольга присела с ним рядом и глубоко задумалась:
— Так ты серьезно считаешь, что Метелину захочется меня отсюда изжить?
— А подумай сама, что за причины у него этого не сделать? Только ленивый не воспользуется!
— А что он может без меня? Ведь у него не останется клиентов! Половина из них не доверится ему после подобного вероломства.
— Допустим, Ольга, что сейчас он об этом и не знает вовсе. Откуда такой спрос был на Истопина, знали все, но вслух не говорят об этом. И что для Истопина именно ты являлась кладом, тоже не многие знают. Для большинства ты лишь способная его ученица. Если хочешь знать мое мнение, Ольга, то выход у тебя один, но тебе он не понравится.
— Любой приму, говори.
— Нет, не обещай раньше времени! Я знаю, что тебе такое не подходит.
— Фома! — грозно придвинулась к управляющему Ольга, сжимая маленькие кулачки и нахмурив брови.
— Хорошо. Но только не вздумай обвинить меня в сумасшествии! На мой умудренный опытом взгляд, тебе нужно сделать все, чтобы Метелин захотел жениться именно на тебе, причем как можно скорее.
— Ты с ума сошел?! — Ольга чуть не задохнулась от такой наглости и собственного возмущения.
— Вы обещали! — взвизгнул Расточный и дурашливо полез под стол.
Ольга откинулась в кресле и закрыла глаза. Управляющий сошел с ума, в стране грядет разруха, крестьяне умрут с голоду или нажрутся ядовитой травы в знак протеста. Куда катится мир?
— Фома, вылезай! Вылезай, старый бес, и скажи на здравую голову, что ты не шутишь.
— Конечно нет, барышня. Какое там шутить. — Расточный вылез, встал на вытяжку и закончил вполне логично: — Если хотите знать, у Метелина прекрасное образование, дипломы, я смотрел. Хорошая родословная, большие сбережения, куча одиноких пожилых родственников, весьма состоятельных и благородных. К чему раскидываться такими партнерами в деле? А уж женихами такими к чему раскидываться, это уж мне и вовсе невдомек!
— Зачем мне муж?
— Эко вы, барышня, только о себе думаете! А зачем ему такая вертихвостка под боком, когда он может всем владеть единолично? К тому же я видел, как он смотрит на тебя, Ольга! Не ромашку он с тобой сушить собирается, поверь мне! А раз так, то лучше замуж! К чему позор-то разводить?
— Фома!!! — Ольга вскочила, почувствовав, как румянец заливает ее бледные щеки. — Оставь меня Фома, у меня траур! И не пей больше, я запрещаю тебе. Мне надо подумать.
— Да уж думай, матушка, думай, — бубнил себе под нос Фиона, располагаясь в своем кресле за столом. — Есть над чем думать-то. Мужчинка непростой попался. Франт… В нашей глуши его только чудо может удержать. А это «чудо» скачет, будто молодая коза, и уперта, как целое стадо баранов.
* * *
Оставшись один, Александр долго не мог прийти в себя. Почему-то нахождение в замкнутом пространстве вместе с Ольгой делало его раздражительным, подозрительным и каким-то злобным. Он сам не понимал, с чего вдруг взъелся. И крайне недоволен был тем, что Ольга укатила с Тюриным, вместо того чтобы отправиться к каким-то там детям, к которым она собиралась, тем самым предоставив ему возможность разбираться с делами. Женское дело — сидеть дома с детьми, а мужское — решать вопросы с крестьянским трудом и всем этим аптекарским огородом!
«Странно, с чего это я вдруг взял? — думал Алекс. — У Ольги даже нет детей, с кем она может сидеть? И почему бы ей не работать, раз она привыкла это делать при Иване Федоровиче? С другой стороны, что еще ей оставалось делать, если ничего другого старый барин просто не мог ей дать. Научил ее работать. А она, может, стала бы очень даже неплохой матерью…»
Разозлившись на себя за такие мысли, Александр решительно направился в библиотеку, которая совмещала в себе функции еще и барского кабинета. Почему-то именно сейчас ему захотелось узнать, как выглядел в последние годы его дядя, чем занимался и какой характер имел. Даже самому себе он бы не признался, что хотел прикинуть, мог ли у Ольги быть роман со старым барином. Кликнув Дуню, Алекс приказал дать ему ключи и до самого обеда не тревожить.
В библиотеке царили величественный порядок и чистота. То ли слуги были так старательны, то ли Ольга часто посещала эту комнату. Александру здесь понравилось.
У окна, затянутого тяжелыми драпировками, стоял огромный письменный стол, а по центру — удобные кресла; напротив входа — уютный диван, а на стенах висели портреты и картины. Вот прадед Истопин, говорят, отличился еще при царе Иване Васильевиче, рядом его супруга, одетая чрезвычайно роскошно. На этой картине написан маслом зимний пейзаж, а здесь какой-то ручеек с мостками.
Никого, похожего на дядю, на портретах не нашлось, как, впрочем, и на Ольгу. Видимо, дядя не жаловал современных художников, а судя по состоянию картин, не жаловал вообще никаких. Но Александр не сдавался. Возможно, дядя вел записи или документы какие-то сохранил. Стоило поискать в ящиках стола и бюро.
Сначала Александру попадались письма. Их было много. Упакованные в тонкую бумагу пачки, перевязанные лентами, хранились в идеальном порядке. Алекс обрадовался, но быстро понял, что это совсем не то, что он искал. Пробежав письма глазами, он отметил их профессиональную направленность и с горечью обнаружил, что дядиных записей здесь не содержится. Это лишь разрозненные, порой заумные, лебезящие и неинтересные послания его знакомых.
Дальше Александр просмотрел счета. Но те оказались слишком старыми, часто на них стояла пометка Расточного, поэтому основная масса подобных документов, несомненно, хранилась у управляющего.
