– Камеры хранения находятся на Ладожском вокзале.
– Черт знает где! – ругнулся Иван. – Не могли место поближе к нам выбрать.
Томас пожал плечами и развел руки: «Я здесь ни при чем».
– А что, все логично, – сказал я. – Вокзал новый, большой. Кафешки, магазинчики разные и народу тьма. Очень легко затеряться в толпе. К тому же несколько выходов и к любому можно подъехать на машине. Не дураки же они! По моему мнению, место идеальное.
– Добро, уговорил, – ухмыльнулся Луценко. – Будем воевать на сопредельной территории. Осталось определиться со временем.
Зазвонил телефон Халлонена. Он включил громкую связь.
«В семь вечера», – сообщил неизвестный и отсоединился.
Иван довольно хмыкнул:
– Вагон времени они нам предоставили, а я аврала опасался. – Затем повернулся к финну: – Сейчас тебя отвезут в гостиницу. Оттуда в назначенное время выезжаешь на встречу. Ведешь себя спокойно: не дергаешься и не озираешься по сторонам. Понял?
Томас кивнул и, помявшись, спросил Луценко:
– Товар мне забирать?
– Я же сказал, все, как обычно.
– Вы меня отпускаете?
– Пока да, но ты не торопись, надо выполнить некие формальности. – Иван достал лист чистой бумаги, ручку и протянул финну. – Сейчас ты напишешь заявление, в котором добровольно сообщаешь полиции об известных тебе фактах и обязуешься оказывать содействие.
– А зачем? – Высокий финский лоб мгновенно покрылся испариной.
Иван пристально посмотрел на него:
– Ты вообще-то домой собираешься возвращаться?
Томас промолчал, взял ручку и сразу положил на стол. От волнения задрожали пальцы. С чудовищным акцентом, заикаясь чуть ли не на каждом слове, он заговорил:
– Я никогда ничего подобного не писал и не знаю, как составить этот документ!
У меня сложилось впечатление, что он еще не до конца осознал, что мосты сожжены, и пытается ухватиться за спасительную соломинку.
Луценко дружески похлопал его по плечу:
– Тебе не стыдно об этом мне говорить? Ты тридцать пять лет прожил на свете, и, хоть убей, никогда не поверю, что не понимаешь, о чем я говорю.
– Я понимаю, но никогда этого не делал, – попытался робко возразить Томас.
– Тем более, – важно произнес Иван. – Надо когда-то начинать, а как документ составить, адвокат, – показал на меня, – подскажет. Так что возьми себя в руки и не трясись, а то все дело загубишь, Гаврила… – «Гаврилами» Луценко обзывал всех, кто становился зависим от его воли.
Халлонен обреченно вздохнул и взялся за перо, а я подсел к нему поближе. Когда сочинение было закончено, Иван прочитал текст и убрал в свою папку.
– Еще хочу предупредить, – сказал он. – Если там, на вокзале, почувствуешь что-то не так или опасность, не суетись и сразу уходи. Вопросы есть? Тогда свободен. Илья тебя отвезет в гостиницу, а дальше действуй по обстановке и не дури. Тебя будут контролировать мои люди. Кроме того, Оксана останется у нас, а по ней вопрос, как я уже говорил, не закрыт. Теперь все от тебя зависит. Теперь идите.
Уже от двери вернул Мутилова и дополнительно проинструктировал.
* * *
– Он вышел, – сообщил по телефону Луценко. – Следует в гостиницу. Там он будет с моим сотрудником, а потом станет передвигаться самостоятельно. Будьте внимательны. Фиксируйте все контакты. Просканируйте его телефонные переговоры. Всю информацию незамедлительно направляйте мне лично.
– Ну что, закрутилось колесо… – сказал он.
– Нахлобучат тебя за самодеятельность, если не прокатит, – сказал я.
– Если ты такой умный, предложи другой вариант отмазать его. – Иван посмотрел на часы. – Время бежит, просто жуть! Не будем его разбазаривать и займемся делом.
Мы спустились в ИВС.
– Выдай мне Яковлева для беседы, – приказал он дежурному, и мы проследовали в комнату для допросов.
– Руки за спину, – услышал я команду конвойного. – Стоять лицом к стене. – Голос прозвучал совсем рядом. Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился полицейский.
– Разрешите заводить, товарищ подполковник.
– Давай, заводи.
– Заходи. – Конвойный слегка подтолкнул Яковлева в спину. Тот резко повел плечом и просверлил сержанта ненавидящим взглядом.
– Почему он в наручниках? – спросил Луценко, увидев, что руки задержанного сцеплены сзади браслетами.
– Буйный оказался, – ухмыльнулся конвойный. – Пришлось заковать.
– Расстегни.
Андрей стоял посередине камеры напротив Луценко и растирал затекшие запястья.
– Садись. – Луценко показал на привинченный к полу стул.
Яковлев, не проронив ни звука, сел и демонстративно повернул голову к стене. Иван тоже не спешил начинать разговор. Он откинулся на спинку стула и в упор смотрел на Андрея. Прошло минут пять полной тишины. Первым сдался и заговорил Яковлев:
– Что вам от меня надо?
– Тебе следователь обвинение предъявил? – спросил Иван.
– Все это бред, – неприязненно отозвался Андрей.
– Я так не думаю, – сказал Луценко.
– Я хочу связаться со своим адвокатом.
– Это ходатайство заявишь следователю. Он что, тебя без адвоката допрашивал?
– Был хмырь какой-то.
– Вот видишь, все законно.
– Я ничего не знаю! – выкрикнул Андрей.
– У тебя завтра заканчивается срок задержания, и ты будешь арестован, – сказал Луценко. – Но еще сегодня, для освежения памяти, я обещаю тебе встречу с хорошо знакомыми лицами.
– Мне без разницы, – буркнул Яковлев.
– Зря ты не интересуешься, кто это. – Луценко встал и подошел к Андрею. – Ты вообще осознаешь суть предъявленного обвинения?
– Я ничего не совершал и никого не убивал! Сколько раз вам можно повторять! – вспылил Яковлев.
– Не могу тебе поверить. – Луценко заложил руки в карманы брюк и качнулся с пятки на носок. – Понимаешь, факты – упрямая вещь, а доказательств в отношении тебя уже достаточно для длительной отсидки, и еще будут. В сумме получится выше крыши, как раз на пожизненное заключение. Но есть выход.
Яковлев поднял голову:
– Какой еще выход?
– Мы находим общий язык, и ты рассказываешь все, что тебе известно про лабораторию.
При последнем слове мышцы Андрея напряглись, я это видел четко.
– Вы о чем? Какая лаборатория?
– Та, что производит вот эти таблетки, – Иван положил на стол запаянную серебристую пластинку с десятью бугорками.
