Враги закончились как‑то внезапно – вот только что они стояли передо мной, кричали, шумели, пытались достать меня своими острыми железками, и вот уже зал трактира тих и безмолвен, будто кладбище, на котором давным‑давно уже никого не хоронят.
Я осмотрел себя. На левом предплечье красовалась длинная резаная рана – даже не помню, кто ее мне пристроил. Кровь текла не очень обильно, только саднило, как если бы я порезал руку оконным стеклом. Ерундовая боль, ни в какое сравнение не идущая с той, что я испытал во время вторжения в чужой разум.
Кстати – странно: когда я попал в мозг уборщицы, мне показалось – не было так больно, как в этот раз! Может, этот тип поумнее, чем я думал? Сказано ведь было – чем умнее человек, в которого вселяешься, тем сложнее задержаться в его мозгу и тем труднее в него проникнуть. И значит, болезненнее?!
Подняв спеленатую Элену, осторожненько вылущил ее из кокона сети и усадил на один из стульев. Послушал сердце, прижав ухо к груди, – вместилище любви стучало на удивление ровно и сильно для девицы, получившей минимум десятка два крепких ударов, способных если не покалечить, то как минимум надолго вырубить любого человека, даже если он крупнее Элены в два, а то и в три раза. И только я об этом подумал, как тут же получил мощнейший удар ногой в ухо – такой силы удар, что из глаз посыпались искры, а левое ухо оглохло, будто в него натолкали ваты.
– Тварь! Негодяй! Животное! – Элена прыгнула и едва не лишила меня зрения, воткнув сложенные вместе указательный и средний пальцы прямо в глазницу. Вернее, – рядом с глазом, потому что я все‑таки успел отвернуть голову, славя своего носителя за молниеносную реакцию.
– Стой! – хрипло крикнул я, безо всякого успеха пытаясь уцепить девку за конечности либо за одежду. Это было похоже на то, как если бы я пытался схватить перекатывающуюся по столу капельку ртути. Шустрая девочка, слов нет!
Теперь понятно, как это целая толпа головорезов так долго не могла призвать ее к ответу без спецсредств в виде ловчей сети…
– Да стой ты, дура! – взвыл я, получив болезненный удар в пах, искренне надеясь, что насекомым, обитающим в этом немытом месте, не поздоровилось больше меня. – Это я, Даган! Я, кот Амалии, проклятая дура! Остановись, это я тебя освободил!
– Какой кот?! Ты чего несешь, скотина?! – яростно выдохнула девушка, взвиваясь в воздух в прыжке. Только когда я едва успел прикрыться рукой от удара пяткой и Элена, как кошка, приземлилась на пол, до нее дошло:
– Даган?! Откуда ты знаешь про Дагана?!
– Да я это, я! – Мой голос напоминал рев паровозного гудка, но только сорванного, надтреснутого. Попробуй не орать сорванным голосом, когда несколько секунд назад получил в пах острым кованым носком – пусть даже и детского размера – сапожка!
– Ты меня оставила под кустом, запретила входить в трактир, но я не выполнил твой приказ и пошел за тобой! А потом вселился в тело этого увальня, чтобы тебе помочь, когда негодяи тебя захватили! А ты мне все причиндалы отбила, дура!
На всякий случай я сделал шаг назад, настороженно глядя на ошеломленную девицу – вдруг начнет кидаться огненными шарами?! Потом вспомнил – студиозусам‑магам под страхом отчисления запрещено баловаться магией, даже если они собираются покарать хулиганов, и слегка успокоился – не спалит!
И тут же подумал – а какого черта она не стала магичить, когда явно стало, что бой проигран? В случае с Леммой ведь палила!
Не удержался, спросил:
– Эй, многоумная, ты почему не стала применять магию, когда эти придурки тебя уже почти поймали? В чем дело?! Ты вообще‑то соображаешь, что делаешь?! А если бы меня рядом не было?
– Болван ты… Даган! – Элена устало уселась на стул, скривившись, видимо, от боли. – Неужели думаешь, что я побоялась преследования магистров, когда на кону стояла моя свобода и сама жизнь?! Эти суки установили тут амулеты антимагии! У меня просто не срабатывало ни одно заклинание, вот и все! Я сама не ожидала, что в этой халупе будет стоять защита от магов, демоны их задери, этих подлецов! И вообще… Даган… если ты Даган… ты не забыл, зачем мы сюда пришли? За окном уже светло, а мы еще ничего дельного не узнали! Хватай этого гада и тряси!
– Похоже, что поздно его трясти, – сокрушенно ответил я, щупая шею главаря. – И ведь ударил‑то вроде легонько! А шею сломал. Не хотел ведь убивать, а?!
– Ты что наделал, болван?! Ручищами своими погаными! Ну вот что теперь делать?! Есть тут кто‑то вообще живой?! Ищи живых! Ох, неужели все передохли?!
– Не надо никого искать, – вздохнул я и, выпрямившись, шагнул к двери. – Я знаю, где этот гроб, в какой могиле. Я там был. Вернее, – тот, кому принадлежит тело. Пошли скорее! Я не могу долго держать тело в повиновении, у меня уже голова разламывается от боли! Хм‑м… вернее, – у него. Тьфу! Да какая разница – у кого! Пойдем скорее! Ну?!
Я вышел первым, а Элена задержалась на минуту, чтобы собрать свои железки. Сказала, что те стоят хороших денег и она не собирается оставлять их каким‑то идиотам.
Через пять минут мы уже шагали по улице в сторону кладбища. Девушка держалась чуть поодаль, похоже, что она до сих пор не до конца мне доверяла. Но мне наплевать – очень хотелось поскорее выскочить из этого человека и снова стать котом. Мне было «душно» в чужом теле, и мои ощущения походили на то, как если бы я нырнул, и воздух в моих легких требовал обновления. На самом деле нужно было поторапливаться. Не отвлекаясь на посторонние мысли. Потом додумаю, когда все закончится. Нет, не на том свете – надеюсь, что задержусь в этом мире подольше.
Глава 8
– Глупость какая! Ну вот зачем огораживать кладбище стеной?! Чтобы покойники не убежали?! Мы у себя так не делаем – отнесли в лес, похоронили, посадили над могилой дерево аруна – оно потом вырастет огромным, великим, и в нем будет дух человека! А тут чего?! Камнями придавят, чтобы не выбрался, стеной еще огородят да охрану поставят! И что?! Кто видел хоть раз живого покойника?!
– Я видел. Это ты! – мрачно бросил я, прервав умничанье моей напарницы.
Честно сказать – пока шли, она мне до чертиков надоела – болтала как заведенная. Мне же было не до нее. Во‑первых, болели отбитые причиндалы – эта мелкая ушлепка очень ловко поддела их носком сапожка, и болели так, что становилось ясно – «носитель», если выживет после сегодняшних событий, две недели как минимум будет ходить с синим выменем в паху. Во‑вторых, у меня все больше и больше болела голова: началось все с затылка, дошло до висков. Подозреваю, что это результат моего пребывания в чужом теле. Что‑то такое упоминалось моими «наставниками» из кошачьего племени. Мол, если вовремя не покинуть чужое тело, может случиться нечто совсем нехорошее – или растворюсь в сознании носителя, слившись с ним воедино, или меня выбросит из него в состоянии овоща. А может, и вообще сгину неизвестно куда, убитый душой носителя, воспринимающей меня как злостного паразита. Каковым я, в общем‑то, и являюсь.
