Оперативники разом поднялись, направились к дверям. Вдогонку генерал бросил:
– А на хуторе действовали правильно. Был бы я на вашем месте, так же поступил.
Вот и пойми начальство. То выговор объявят, то действия одобрят.
Из приёмной в коридор вышли, перевели дух. Фролов засмеялся:
– Николай Иванович, с тебя выговор снимут, а ты говорил – шею намылят!
– Заявление грамотно написано. По-хорошему полагается сразу пересчитать при понятых, но обошлось. Тебя домой подбросить?
– Желательно. А то я жену только ночью и вижу.
– Операм, Андрей жениться не надо. Жёны нас по праздникам видят и то не всегда.
Через неделю вышел приказ по Управлению.
«…за проявленные грамотные действия с начальника уголовного розыска Феклистова Н. И. ранее наложенное взыскание в виде строго выговора снять, оперативного уполномоченного Фролова А. М. премировать половиной месячного денежного довольствия».
Феклистов, получив приказ, показал его Андрею.
– Читай.
Андрей приказ прочёл, вернул.
– Щедро.
– Не ёрничай, могли благодарность дать. Иди к финансисту, распишись. И помалкивай. Дойдут твои слова до замполита, сразу прилепят «шкурничество». Ты же за свою службу денежное довольствие получаешь.
– Верно всё, но могли бы и оклад дать. У меня вон костюм совсем поизносился, Марии обновки купить надо.
Формой государство обеспечивало, но оперативникам в ней ходить несподручно, если только по торжественным праздникам на собрания. Всё больше в гражданской одежде, а её покупать за свои кровные приходилось.
Андрей спустился на первый этаж, расписался в получении. Будет чем Марию обрадовать.
Ещё в сентябре 1953 года состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором Н. С. Хрущёв был избран Первым секретарём ЦК. В первые годы правления Никита Сергеевич занялся реформаторством. Перемен требовала сама жизнь.
К концу 1954 года численность населения в СССР достигла предвоенного уровня. Острой становилась жилищная проблема. Вместе с ней обострилась продовольственная. Её решили, начав осваивать целину руками молодых, по большей части комсомольцев.
С жильём было сложнее, семьи ютились в подвалах, коммуналках, бараках. Немецкие военнопленные, трудом которых были восстановлены многие производства и предприятия, вернулись в Германию. Спешно принимались планы по строительству. Но принять на бумаге – мало, нужны кирпичные и цементные заводы, каменщики и бетонщики, самосвалы и строительные краны. Многим столичным, да и не только, жителям Хрущёв запомнился массовым строительством. Возникали целые районы новостроек. Да, с целью экономии возводились простенькие пятиэтажки, позднее прозванные «хрущёвками», но они позволили переехать обитателям коммуналок и бараков в отдельные квартиры.
Наряду с жилищным строительством начала развиваться лёгкая промышленность, в магазинах появлялись новые фасоны, модели, правда, унылых расцветок – серые, чёрные, коричневые.
Андрей с Марией в первый же выходной отправились в магазин. Премия, да кое-какие деньжата успели скопить. Сначала купили Марии платье, а потом Андрею костюм. Недорогой, тёмно-серый, но он и этой обновке был рад.
А через полгода их коммуналку стали расселять. В один прекрасный день пришли серьёзные дядьки из исполкома, походили с важным видом по квартире, собрали всех ответственных квартиросъёмщиков на кухне, вручили смотровые ордера. Что это такое и с чем их едят, не знал никто. Одна из жиличек спросила:
– Так что, переезжать уже можно?
– Дом недостроен, пока посмотреть.
Андрей с Марией не верили своему счастью. Коммуналка у них малюсенькая, только и стоит что шифоньер, кровать, стол и два стула. Все «удобства» общие, в коридоре. Кухня одна на всех, и вечером, когда включены все примусы и керогазы, буквально нечем дышать. Да ещё на верёвках висит сушащееся бельё. По утрам к «удобствам» очередь.
Долго не могли уснуть. Утром, после планёрки, Андрей отпросился у Феклистова.
– Заболел, что ли?
– Нет. Дело важное, вчера смотровой ордер дали.
– Поясни.
Феклистов тоже был не в курсе.
– Квартиру в строящемся доме смотреть.
– Зачем?
– Нашу коммуналку и, похоже, весь дом расселять будут.
– О! Тогда отпускаю. До обеда управишься?
– Постараюсь.
Дом оказался в Люблино, не очень далеко от автозавода, где выпускали «Москвичи». Станции метро и близко нет, зато остановка электрички на другой стороне улицы. Но молодые надеялись, что приспособятся, район перспективный, глядишь – и метро построят, транспорт по тем временам быстрый и удобный.
Вокруг дома, как всегда у строителей, настоящий бедлам из строительного мусора, пакетов кирпича, мешков с цементом и ещё бог знает чего. Прораб, после предъявленного смотрового ордера, сам провёл.
– Вот эта квартира.
Однокомнатная, с маленьким балконом, на стенах пока штукатурка, а полы и вовсе не сделаны. Но – отдельная, хоть и мизерная кухня и совмещённый санузел. Мечта! Мария от восторга едва не всплакнула.
– Вот повезло-то, что коммуналку расселяют! В очереди на жильё ещё бы лет десять-пятнадцать стоял!
Это верно. Некоторые опера в отделе жили не лучше Андрея, в одной комнате коммуналки вшестером, а Чухно, водитель «Победы», вообще в пригороде, в бараке. Все надеялись – временно, настанут лучшие времена. Тем более успехи социалистического строя налицо – строительство жилья началось, а не только заводов.
Мария после осмотра домой поехала, Андрей к себе на службу, настроение приподнятое. А Феклистов крылья за спиной сразу обломал.
– Бери машину и на Кутузовский. У дипломата часы сняли и портфель отобрали. Можно сказать – скандал международного масштаба.
– Если международного, может, КГБ займётся?
– Сам знаешь, как к спецслужбам на Западе относятся. Скажут – КГБ грабёж подстроило. И пошевеливайся, ты сейчас государство представляешь.
Хорошо хоть Андрей в новом костюме был. На «Победе» домчались быстро. В доме на Кутузовском проживали сотрудники посольств. Двор закрытый, у входа милиционер. Андрей удостоверение предъявил.
– Кого ограбили, где потерпевший?
– В семьдесят шестой квартире.
– Он хоть по-русски говорит? А то как с ним общаться?
– Лучше нас с тобой.
Андрей уже от будки стеклянной отходил, как милиционер бросил вдогонку:
– Противный, держись осторожнее, товарищ Фролов.
– Учту.
Андрей поднялся по лестнице, хотя лифт был. Позвонил в дверь, которую открыли не скоро. Мадам, похоже – жена дипломата, укорила:
