— Что со мной такое? Это с тобой что такое? — повысил голос Люк. — Как ты можешь так поступать со мной, Джесс? Неужели взять какие-то награды и сделать эффектную рекламу для тебя важнее чувств других людей?
— О чем ты говоришь?
Она действительно не понимала… Казалось, будто кто-то вонзил ему в грудь острый нож. Как могла она, женщина, с которой он ощущал такую тесную душевную связь, не осознавать, какой трудной будет для него эта задача? Он прошагал мимо нее и захлопнул дверь.
— Люк!
— Этот дом! Игры в счастливую семью! Это мой самый худший кошмар! Притворяться, что у меня есть дом и семья, — это убивает меня! — заорал Люк. — Эта комната была кабинетом моего отца. Знаешь, сколько раз он брался здесь за ремень, чтобы пройтись по моему мягкому месту?
— Я думала…
— А тот угол гостиной, где мы притворялись, что играем в шахматы? Однажды я застукал его там, трахающим мою любимую гувернантку! На следующий день она уехала. Мне было семь, и казалось, будто мой мир рухнул.
Джесс закрыла лицо ладонями. Люк в ярости бросился к ней и оторвал ее руки от лица. Ее глаза наполнились слезами, и это только еще больше разозлило его. Он никогда никому не рассказывал об этом — и теперь не мог остановиться.
— А картина над камином? Ее рама треснута в углу. Это он бросил в меня стаканом, когда мне было пятнадцать. Стакан расцарапал мне щеку, а потом, отскочив, попал в раму. Хочешь, чтобы я продолжил?
— Нет! Прости, мне так жаль… Я не подумала…
Трясясь от гнева, Люк отшатнулся от Джесс.
— Я знал, что будет ошибкой отдать этот контракт тебе, знал, что будет ошибкой позволить тебе вернуться в мою жизнь. Знал, что пожалею об этом.
Люк услышал рыдания Джесс и почувствовал, будто кто-то режет его сердце на мелкие кусочки. Обернувшись, он выругался, увидев, что она дрожит как осиновый лист. Он удержался от желания притянуть ее в свои объятия, успокоить ее прикосновениями, ласками снять эту острую боль, заменив одиночество и потерянность страстью…
Он хотел сделать это с ней или получить это от нее?
Люк был уверен лишь в одном: съемки на сегодня закончены.
— Избавься от съемочной группы, Джесс, и оставь меня в покое, ладно?
«Я — ужасный, ужасный человек!» — повторяла Джесс, стремительно удаляясь от Сен-Сильва по проселочной дороге. Как она могла так увлечься своей кампанией и не понять, как все это повлияет на Люка? Он ведь немного рассказал ей о споем отце, признался, что не ощущает себя здесь как дома, но она была так сражена великолепием поместья, что совершенно не обращала внимания на чувства Люка.
Джесс вспоминала, как, соединив полученную сценарную раскадровку, уже предвкушала очередную награду в области рекламы. Декорации были превосходными, главный герой — ослепительно красивым, а история трогала до глубины души… Теперь Джесс было неловко, стыдно… она была отвратительна самой себе. Никакие награды не стоили боли, которая терзала Люка. Какой же бездушной она оказалась!
Джесс ускорила шаг. Ей нужно было бежать… бежать от будоражащих эмоций, ярости на саму себя, его слов, неустанно стучавших в голове…
«Я знал, что будет ошибкой позволить тебе вернуться в мою жизнь…»
Джесс неслась вслепую, не разбирая дороги, не осознавая, что солнечный свет померк, темные тучи угрожали ливнем, а она сама оказалась в незнакомой части Сен-Сильва. Дорога становилась все более скалистой, но Джесс все неслась и неслась вперед… Как же все уладить? Люк был слишком важен для нее, чтобы просто замять эту историю.
Она, разумеется, извинится перед ним, даже унизится, если потребуется. Она попросит Люка снова стать ее другом, заставит его понять, что время от времени бывает неразумной, но не жестокой…
Джесс с размаху налетела ногой на глыбу, торчавшую на дороге, и, взвизгнув, потеряла равновесие. Вытянув руки перед собой, она вскрикнула, когда ладони медленно, жестко проехались по камням. И упала, ударившись коленями о твердую землю. А потом правая голень наткнулась на острый край глыбы, и Джесс почувствовала, как треснула кожа, а по ноге побежала теплая струйка крови.
«Именно это я и заслужила!» — подумала Джесс, перекатившись на спину, схватившись за больную ногу и зарыдав, как ребенок.
Куда она подевалась? Шел уже седьмой час, совсем стемнело, зарядил дождь, а Джесс все не было дома. Вернувшись со своих угодий, Люк увидел, как она пошла на прогулку. Все еще раздраженный, он отправился в кабинет и погрузился в работу. Отвлекшись от груды дел спустя два часа, он осознал, что особняк погружен во тьму, — значит, Джесс так и не вернулась.
Внутри у Люка все тревожно сжалось, и он сдернул с вешалки куртку. Какой путь она выбрала? Где ее теперь искать? Схватив фонарик и ключи от машины, Люк распахнул дверь кухни. Выскочив из дома, он увидел во тьме очертания бегущих к нему собак. За ними медленно шла Джесс.
Вне себя от облегчения, Люк привалился к косяку.
— Где, черт возьми, тебя носило? — закричал он, заглушая свист ветра.
— Я заблудилась. И упала, — ответила Джесс, и Люк заметил, что она промокла до нитки. Ее спортивную кофту и шорты для бега можно было выжимать, ее волосы растрепались. Когда Джесс вышла на свет, Люк увидел грязное пятно у нее на подбородке и что-то темное на ее голени… Неужели кровь?
Не обращая внимания на ливший как из ведра дождь, Люк бросился к Джесс и присел перед ней на корточки. Он вздрогнул, заметив глубокую ссадину на ее голени, кровь из которой успела пропитать носки и кроссовки. Ругнувшись, Люк опустился перед Джесс на колени и приподнял ее ногу.
— Милая, как, черт возьми, тебя угораздило?
Он почувствовал легкую дрожь в ее ноге и услышал тихий стук ее зубов.
— Я споткнулась и ударилась о большой камень.
Снова выругавшись, Люк поднял Джесс на руки и понес ее в дом. Рану, из которой так и хлестала кровь, требовалось промыть, чтобы понять, нужно ли накладывать швы. Ветер за окном завывал, буря нарастала, и Люк опасался везти Джесс к врачу по такой погоде.
Он прошел через свою спальню, занес Джесс в ванную и усадил ее на сиденье унитаза.
— Я так замерзла, — прошептала она.
Люк откинул волосы с ее лица и коснулся губами ее лба.
— Я принесу тебе что-нибудь теплое. Сиди тихо.
Выйдя, Люк услышал доносившиеся с улицы звуки бушевавшей грозы и включил нагреватель ванной. Потом стянул с полки гардеробной кашемировый свитер и потянулся к аптечке, которую держал на самом верху.
Вернувшись в ванную, он снял с Джесс мокрую одежду и досуха вытер ее тело полотенцем. Бледно-зеленый свитер изумительно подчеркнул глаза Джесс, отметил Люк, когда натянул кашемир через ее мокрую голову. Выхватив из корзины полотенце, Люк обернул его вокруг головы Джесс, заправив концы на ее макушке. Джесс повязала свитер на манер набедренной повязки, вернув себе более-менее пристойный вид.
