Я бы на месте императора или тех, кто сейчас занял его место, срочно перебросил в Фридрихсград подкрепление из соседних городов, все доступные полки, и навел порядок силой, без всякой жалости отстреливая каждого анархиста и революционера. Потом будет поздно. А когда слух о случившемся покатится дальше, достигнет других городов, включая столицу, то начнется истинный конец света. Везде, в любой стране мира, в любом городе полно отбросов, готовых при малейшем попустительстве властей выйти на улицы и грабить, убивать, насиловать. Упустишь момент, когда их нужно остановить, проявишь слабость, и последняя война покажется детской шалостью в сравнении с тем, что случится.
Купола «посольств», как назвал их Костас, я старательно облетал стороной. Сверху они казались лишь яркими разноцветными, похожими на детские игрушки сооружениями, но сейчас, когда я несся над улицами, то невольно поразился размерам полусфер, каждая из которых могла сравниться с резиденцией великого князя. К сожалению, даже сверху я не имел возможности понять, что именно находится под куполами. Энергетические щиты надежно укрывали от любопытного взора происходящее там. Кто знает, может, уже четыре новые армии вторжения готовят нападение на город, подобно жукам, а мы ничего не подозреваем.
Где-то неподалеку застрочил пулемет, слева одна за другой гулко громыхнули три гранаты, а вслед за ними зачастили винтовки. Я летел очень аккуратно, стараясь заметить опасность заранее и не угодить ненароком под обстрел.
Впрочем, я уже почти прибыл на место. В этой части города было спокойнее. Жители прятались по домам, время от времени осторожно выглядывая из окон и обмениваясь новостями с соседями.
Дорогу к дому Серафимова я помнил хорошо и не потерял времени на поиски. Нужные ворота я преодолел поверху, после чего подлетел к двери черного хода и деактивировал химмельшток.
Выкидывать механизм я не собирался, но и брать его в дом было лишним, поэтому я спрятал химмельшток у стены за бочкой с дождевой водой. Там никто его не найдет, если заранее не будет знать, что искать, – густые заросли бурьяна укрывали бочку до середины.
Главное, не поднимать шум раньше времени. Сначала спасти сестер, а уж потом мстить врагам – таков был план.
Но, едва ступив на лестницу, я понял, что не могу сделать ни шагу дальше. Броня доспеха перестала меня слушаться, и я с трудом поднял руку, чтобы расстегнуть все застежки и освободиться от нее.
Как видно, энерготанк брони исчерпал свои возможности. Жаль! К хорошему привыкаешь быстро, но всю жизнь в боевом костюме не проведешь.
Я вернул костюм в его исходное состояние – небольшой чемодан, удобный для переноски. Чемодан последовал за химмельштоком – в бурьян за бочку.
Теперь, когда меня ничто не останавливало, я поднялся по ступеням и толкнул дверь. Она открылась с легким скрипом.
Нижний этаж встретил меня привычной пустотой, и я, не теряя времени, прошел к лестнице, ведущей на второй этаж, где еще вчера вечером мы так мило беседовали с Ястребом и господином Серафимовым.
Дверь в холл, разумеется, была заперта. Выбивать ее – не вариант, тем более без доспеха, – слишком мощная, надежно укрепленная изнутри, я еще вчера это приметил. Я приложил ухо к дереву и прислушался. Тишина, ни звука с той стороны. Такое ощущение, что все обитатели дома вымерли и я единственный живой человек здесь.
Спрятав «дырокол» за спину и изобразив на лице самую доброжелательную из своих улыбок, я решительно постучал в дверь.
XLIV. Сестры
Мне открыл один из людей Серафимова с револьвером в руках. Его напарник стоял немного позади, страхуя товарища.
– Привет вам от Ульбрехта Рихардовича.
Охранник чуть расслабился, опустил оружие и отодвинулся в сторону, пропуская меня в помещение. Тут-то я и приложил его «дыроколом», использовав чудо-оружие самым банальным образом – словно обычную дубинку. Удар получился знатный, охранник рухнул как подкошенный.
А вот его напарник слегка замешкался от неожиданности и тут же потерял контроль над ситуацией. Я навел на него оружие, и охранник замер, не шевелясь. «Дырокол» внушал уважение одним своим видом.
– Дернешься – пристрелю, не сомневайся! – пообещал я, для наглядности водя стволом туда-сюда. Охранник следил за ним как завороженный.
На помощь им никто не спешил, и я сделал вывод, что больше никого в доме нет. Чтобы сторожить девушек и ребенка, пары мордоворотов вполне хватало. Серафимову сейчас нужны все способные держать оружие люди, так что оставлять усиленную охрану в доме он бы не стал.
– Револьвер на пол!
Охранник осторожно, держа револьвер двумя пальцами, положил его и даже чуть отодвинул.
– Где девушки?
– В своей комнате.
– Иди первым.
Он спорить не стал, развернулся и пошел к двери, ведущей в коридор. Я по дороге прихватил с пола оба валявшихся револьвера – пригодятся, и рассовал их по карманам.
Мы дошли до комнаты, где я провел предыдущую ночь, и никто не пытался нас остановить. Дверь была слегка приоткрыта, и это меня насторожило.
Я резко приблизился к охраннику и огрел его по затылку «дыроколом». В качестве кастета оружие чужаков вполне себя оправдывало. Падающее тело я ловко подхватил и опустил на пол. Сделано! Все прошло гладко, только вот из комнаты так никто и не показался. Да там ли они вообще?
Сердце кольнуло предчувствие беды, неминуемого зла, от которого ни сбежать, ни спрятаться. Странно, весь день, такой необычный и наполненный жуткими событиями, я не терзался дурными предчувствиями.
Я толкнул дверь. Она с тихим скрипом отворилась. Я медленно шагнул вперед, в душе уже готовый к самому худшему.
Нет, внешне все было спокойно, по крайней мере, на первый взгляд. Казалось бы, можно расслабиться, предчувствия обманули, но я лишь еще больше внутренне собрался.
Близняшки сидели на кровати, сложив руки на коленях, как прилежные гимназистки. Между ними разместился мальчик. Адди сейчас вел себя весьма спокойно, не капризничал, рожи не строил. Его ноги не доставали до пола, но он ими даже не болтал. Просто сидел и смотрел перед собой. Я никак не мог уловить его взгляд. Адди смотрел на меня, но как-то сквозь, словно меня не существовало.
Казалось бы, совершенная идиллия. Если бы не одно «но». За спинами девушек и мальчугана стояла Марта – незаменимая помощница Серафимова. А в руках она держала «томми-ган», направленный на заложников.
Судя по строгому и непреклонному выражению лица Марты, выстрелит она без малейших сомнений, по первому подозрению. При этом я отчетливо видел, что Марта готова умереть в любой момент за дело, которое она считала правым. За себя она ничуть не переживала, давно пожертвовав жизнью, бросив ее в горнило революционных нужд.
В этом она могла посоревноваться даже с дубликатами, умиравшими по первому слову своих владельцев. Но те хотя бы следовали приказам со стороны, Марта же сосредоточилась на собственных эмоциях. Она была верна одному Серафимову, который был для нее куда важнее, чем бог для человека верующего. Бог – он где-то далеко, есть он или нет, доказать невозможно. А Серафимов – рядом. Он – живой человек из плоти и крови. И это придавало Марте сил.
