— Ну, чего вздыхаешь-то, сердешная? Я, что ли, своей болтовней расстроила?
— Да нет, все хорошо… Знаете, Валентина Петровна, я недавно одну книжку у Вероники прочла, фантастическую. Она много читает, все подряд… Так вот, там очень занятно описывается, как на одной далекой планете людям не дано права обмануть свою любовь… Она у них специальным кодом в крови заложена, глазу видимым. То есть как только человек влюбляется, кожа у него сразу начинает фосфоресцировать нежно-зеленым светом. И если любовь ответная, то у партнера проявляется тот же эффект. А если не проявляется — все, табу, расходитесь, ребята. Вместе вам по биологическому закону быть не положено. Интересно, правда?
— Ну уж, чего интересного. С зеленым лицом все время ходить… Прям красота неописуемая!
— …А если любовь безответная и никак не умирает, то нежно-зеленый свет темнеет со временем… На этого человека все так и смотрят — безнадежно влюбленный, мол, осторожно, тут в плане взаимности и подходить нечего. И жалеют, конечно, и даже работать много не заставляют.
— Инвалидность, что ли, дают?
— Ну, может, и так. Представляете, если бы у нас так было? Сколько бы по нашей земле бродило несчастных зеленых человечков…
— Не знаю, не знаю… Мы вон с моим Николаем век вместе прожили, ни разу не позеленели. Разве что он, когда с похмелья… И наш главврач, Максим Александрыч, тоже чего-то никак не позеленеет, а он ведь в тебя давно влюбленный.
— Ну уж, сразу и влюбленный… С чего вы взяли, Валентина Петровна?
— Так все кругом говорят. От людей ведь не скроешься…
— Мало ли чего говорят.
— Ну как же. Помнишь, как он в Новый год напился и к тебе лез нахально? А ты его так отшила, думали, он тебя потом со свету сживет. Максим Александрович такой барчук избалованный. Из нынешних, шибко самолюбивых. Этого много, а ума мало. Эх, да разве в прежние времена такого барчука главным врачом бы поставили… Всю жизнь в нашей больнице отработала, а такого чуда не помню. Светка говорит, он тебя опять вызывал… Чего хотел-то?
— Да ничего особенного. Возмущался, что Борис в отдельной палате лежит.
— А, ну это он от ревности… Ведь, если разобраться, какое ему дело, кто в отдельной палате, а кто в общей? Ты ж завотделением, тебе виднее… Как он, твой Борис-то, поправляется?
— Да, все хорошо. Скоро выписывать буду.
— Ну, дай бог ему здоровья… Хороший у тебя мужик, умный да добрый, не чета этому барчуку. И вообще, перевелась, я смотрю, с новыми временами мужская порода. Вместо умных да добрых глупые да самонадеянные вылупились. Молодым девкам и замуж выходить не за кого.
— Да, Валентина Петровна. Выходит, перевелась…
— Хорошо, хоть ты успела за такого порядочного замуж выйти. Повезло!
— Да. Мне повезло. Мне очень повезло, Валентина Петровна.
— Ты чай-то пить будешь ай нет? Остыл уже. И пирог даже не откусила…
— Спасибо, не хочу. Я потом, Валентина Петровна.
— У тебя вон телефон в сумке звонит, кстати. Второй раз уж звонит, надрывается.
— Ой… Что ж вы сразу не сказали, мне ж отсюда не слышно! — спрыгнув с подоконника, бросилась она к сумке.
— Да больно ты складно про зеленых человечков рассказывала, я аж заслушалась…
Выудив со дна сумки телефон, глянула на дисплей, проговорила быстро:
— Извини, Борь, не слышала. Да, иду… Прямо сейчас.
— Иди, иди, я тут приберу, дверь захлопну, — махнула ей вслед рукой добрая Валентина Петровна. — Ишь, фантазерка нашлась, прямо как девчонка малая. Одно и название, что заведующая. Про лица какие-то зеленые придумала…
Борис нервно расхаживал по палате с прижатым к уху тельцем телефона, по привычке теребил очки — то сдвигал их низко на переносицу, то поднимал вверх, будто рассматривая больничный линолеум под ногами.
— Я же вам говорил, что нельзя верить их оценкам! Там себестоимость завышена раза в полтора! Откройте таблицы, сверьте коэффициенты, сами все посмотрите…
Увидев вошедшую Надю, он улыбнулся, проговорил в трубку более миролюбиво:
— Ладно, перезвоните потом. Да, через полчаса. Жду…
Аккуратно положив телефон на прикроватную тумбочку, заваленную бумагами, Борис вздохнул, глянул на нее поверх очков:
— Надь… Ну что ты меня сюда как на гауптвахту… Давай, выписывай завтра! Надоело, ей-богу!
— Нет. Завтра никак нельзя, Боренька. Завтра процедуры назначены, а потом еще анализы надо сдать.
— Вот выучил жену себе на голову… — насмешливо пробурчал он, листая толстую папку с документами. — Где-то у меня тут таблица коэффициентов должна быть…
Поднял глаза, глянул сквозь толстые очки уже более строго:
— А когда выпишешь?
— Может, послезавтра. Если анализы будут приличные.
— Послезавтра же воскресенье, а по воскресеньям выписки нет!
— Значит, в понедельник, Боренька.
— Хм… И в понедельник на работу не попадаю… Плохо, Надь. Очень плохо.
— Ничего, и без тебя обойдутся.
— Злая ты женщина. Ишь, волю взяла.
— Ага, взяла, взяла… Давай ложись, скоро укол делать придут.
— С ядом?
— Нет, с малиновым вареньем! И убери хоть ненадолго бумаги с тумбочки, отдохни наконец!
— Ладно, потом уберу. Слушай, чего я тебя позвал-то. У тебя ведь завтра выходной?
— Да, завтра суббота, я не дежурю. А что?
— Дело в том, что завтра оказия с машиной будет. С большой машиной, с «Газелью». Может, Никуше овощей отвезти?
— Да каких овощей, Борь! Успокойся наконец. Что ты с ней носишься, как с маленькой! Деньги у нее есть, сама все купит.
— Ну да, она купит! Это же общежитие, как ты не понимаешь! Студенческое! Один с тарелкой, а семеро с ложкой! Молодые, вечно голодные…
— Борь… У тебя немного искаженное понятие о современном общежитии для студентов. Нет там никаких семерых с ложками, там вполне приличное обустройство. Ника же рассказывала, что у них на три комнаты одна общая кухня, одна ванная, два туалета…
— Вот именно — одна общая кухня! Кому на этой кухне помешает лишний мешок с картошкой? А лучше — три! И банки с домашними заготовками? Почему все это надо в магазине покупать, с пестицидами? Тебе что, не дорого здоровье дочери?
— Да дорого, дорого мне здоровье дочери… Какой ты зануда, Борь!
— Не обзывай мужа, девчонка. Тем более у тебя выхода нет — я уже с водителем «Газели» договорился, он все возьмет. Поедешь с ним, заодно и посмотришь, как там Никуша устроилась.
— Я?! Нет, я не поеду…
— Ну, тогда я поеду. Завтра сбегу из твоей больницы и поеду.
