Пентагона отбросило к стене. Между его глаз образовалась аккуратная дырка, сочащаяся красным. Он стоял, болтая головой и тихо подвывая.
– Ничего не понимаю, – забормотал охотник. – Я же всадил ему в башку бронебойную пулю!
Тамила застонала. Принесло же в Зону идиота! Даже она знает, что мозг у этого урода находится гораздо ниже!
Охотник неудачник передернул затвор, и лицо у него стало белее самой белой простыни – по закону подлости именно сейчас патрон перекосило…
А пентагон был уже совсем рядом, надвигаясь медленно, но неумолимо. Вот он поднялся на задние лапы, загнув передние какими то трехстворчатыми клещами.
– Нет нет нет!!! – завопил охотник в истерике.
Шагнув, тварь зацепила туриста в захват и поднесла к оказавшейся под самым потолком башке. Челюсти вонзились в пах – искатель острых ощущений заорал от дикой боли, выронив карабин и пытаясь бить мутанта тесаком. Рывок средней лапой – и вместо левой руки у жертвы оказалась окровавленная культя.
Еще укус. И еще – клок мяса вырван из бока… Пентагон медленно и с видимым наслаждением рвал жертву живьем. Турист уже не орал, а тихо хрипел.
Между делом пентагон лягнул левой задней ногой, превратив резную дубовую стойку в щепки. Кровь заливала пол…
«Пропало мое заведение!» – пронеслось у Тамилы в мозгу, пока она вытаскивала «Игл».
Хозяйка метнула затравленный взгляд назад в сторону запасного выхода. Все инстинкты хором вопили: «Стреляй, дура! Стреляй! Стреляй же!»
Она навела пистолет на повернувшегося к ней монстра. И в этот момент заглянула в его глаза: красные, похожие на две топки адской печи, они не выражали ничего, кроме жажды уничтожения.
«Стреляй!!» – заорал не то внутренний голос, не то Катерина (а может, Зульфия?). Тамила выжала спуск – раз, другой… Она успела выпустить три пули, метя не в прочнейшую башку, а по ногам, стремясь перебить суставы. В первый миг она подумала, что попадания не дают никакого результата. Первая пуля угодила в ляжку, вторая – прямо в когтистую лапу, а существо продолжало идти вперед, надвигаясь на людей…
– Вот черт!!!
Тамила давила на спуск снова и снова, отдача выворачивала запястья, а уродливый гигант все так же неторопливо надвигался.
Это произошло почти одновременно – пистолет Тамилы, выплюнув последнюю пулю, щелкнул замершим в крайнем положении затвором – и тварь остановилась, покачиваясь из стороны в сторону, словно высотное здание под сильнейшим ветром. Не сводя ошалелого взгляда с мутанта, Тамила судорожно шарила по карманам в поисках запасного магазина.
На улицах поселка за стенами была слышна частая стрельба и вой тварей Зоны, а в той стороне, где лежала погибшая Москва, по безоблачной сини осеннего неба шла разноцветная рябь, сопровождавшая выброс, заметная даже солнечным днем.
* * *
Поселок 112 й Километр. Бар «Рыбья кровь»
Шквал наполнил рюмки, и сидевшие за столом молча подняли их. Капитан произнес короткий тост:
– За братьев! Живых и мертвых.
Выпили, не чокаясь.
На столе стояла открытая бутылка коньяка и пустые рюмки. Сталкеры не злоупотребляли, не тот случай. Где то в углу приглушенно бормотал телевизор.
Они сейчас поминали не только товарищей и Спрута. Они поминали «Гидру». Все оставшиеся, включая вернувшегося вчера с Большой земли Леску. (Вот ведь судьба, мог бы тоже …)
И оттого в этом битком набитом зале были одиноки.
Спрут был не только создателем их команды и ее мозгом, он был ее душой.
Что впереди? Можно было, конечно, перевести дух после всех приключений и опять искать треклятый Сундук. Но с кем? Есть ли смысл что то делать, если судьба от них отвернулась?
– Думаю, никто к нам не пойдет… – словно прочел его мысли Бакен.
– Расформируем команду, а куда деваться?
– Не спорю. А нам куда? Туристов вокруг Вереи водить? Или рабами к Кашалоту? Тогда уж лучше к батюшке Гервасию…
Дружный вздох пронесся среди собравшихся.
Ни к монахам, отбиравшим даром лучшее из добычи, ни в команду конкурента, бывшего речного полицейского Стаса Рощина, он же Кашалот, не хотелось. Ибо сталкеры из проигравшей и развалившейся команды могут, конечно, устроиться в другую команду, но только на самую малую долю в добыче, меньше чем даже пришедший со стороны новичок. Таков был один из неписаных законов Зоны. Пока он не докажет заново, что чего то стоит, быть ему «в рабстве» (как это называлось).
Может, бросить все и покинуть Зону? Даже с теми деньгами, что уже вышли каждому по паю, они смогут недурно устроиться в любом провинциальном городке России. Но таких заработков там даже близко не будет.
– Я лично никуда не пойду, – бросил вдруг Бакен. – В конце концов… может, не так все плохо? Сейчас конец сезона, никто не станет над суевериями думать. Придут к нам новички, как нибудь наберем нужное число, поднимем хабара и перезимуем. Мне на Большой земле жизни не будет. В самом прямом смысле.
Шквал горестно вздохнул. Историю Бакена он отлично знал.
В Антарктиде тот, подводный оператор российской южнополярной экспедиции, во время очередной съемки сильно обварился в донном гейзере. Его долго лечили и в России, и за кордоном (он продал квартиру), постоянно обновляли кровь, но в итоге выпустили обреченного на медленное умирание. На последние деньги он отправился лечиться в Верею, и чудеса артефактной медицины вернули ему здоровье. Но он остался и без денег, и без жилья, и, что хуже, как предупредил доцент Бурбон – помощник доктора Хауса, курс лечения надо будет повторять раз в два три года до конца жизни.
Так он и жил, прикованный к геоаномальной территории не жаждой денег, но желанием выжить. Хотя зарабатывал Бакен недурно. Он был удачлив, словно Зона дала ему взамен неприятностей со здоровьем неуязвимость. Даже когда весной его унесло на «Зодиаке» со сдохшим движком, Бакен каким то образом сумел выбраться на берег и добраться до их лагеря, пройдя пешком по берегу почти полтора десятка километров, из оружия имея нож и подводное пневморужье. Как ему в одиночку удалось преодолеть Грязный берег с его хищными тварями, было непонятно.
– Пойти, может, и пошел бы народ, но вот куда? – пожаловался Капитан. – Вы же знаете, братья сталкеры, в каком дерьмовом состоянии наша «Заря». Половина заклепок выбита взрывом, винтов, считай, нет, вал погнут, и половина электрики сгорела… И ремонтировать ее можно только на Большой земле. На «Русалке» двигун перебирали уже шесть раз, но он запросто сдохнет в любой момент. Остается только «Щука», считай, лодка рыбацкая, только что малость побольше.
Все промолчали. И в самом деле, с плавсредствами у них скверно. А скоро зима – Новомосковское море замерзнет на две трети, лишь у их берега будет свободная вода, где теплый воздух из глубинных локаций и аномалии. Тяжел зимний промысел аквасталкеров.
