Вася слушал захлебывающийся плач сына. Он закрыл глаза, тихонько покачивался взад-вперед и привычно поглаживал малыша по спине.
«Она опять управляет. Только теперь тобой и мамой…»
Утром у Жени были слова, чтобы снова попытаться предупредить его, а у Васи имелся шанс сохранить Алле жизнь. Теперь у них остались одни слезы.
Сын постепенно успокаивался. Плач сменился всхлипываниями, которые мало-помалу становились реже и тише.
Вася ощутил рядом чье-то присутствие и тут же распахнул глаза. Страх, поднявшийся было к самому горлу, сразу отступил. Возле них стояла Люба. Отец обнял ее левой рукой.
Женька положил голову ему на плечо и начал тихонько посапывать. Вася подождал еще немного, а затем осторожно уложил его в кровать на бок, спиной к стене. Носом к ней малыш спать не любил. Вася поискал вокруг себя глазами, нашел на коробке с игрушками фигурку черепашки-ниндзя и аккуратно вложил ее Жене в руку.
– И я тебя, сын, очень-очень люблю, – тихо прошептал он. – Спи, малыш. Все будет хорошо.
Вася чуть было не добавил что-то насчет добрых снов, но осекся. Не надо. Уж лучше вовсе без них. Он уже знал, что именно снилось сыну все эти дни. Они успели поговорить перед тем, как к ним пришел следователь.
Отец подоткнул одеяло под бок сына, выпрямился и обернулся к дочке, которая отошла на пару шагов назад и теперь стояла возле столика.
– Папа, мне страшно. – В тишине, висевшей в квартире, шепот девочки прозвучал весьма громко.
Вася дернулся и посмотрел на сына. Женя спал, приоткрыв рот.
«Не надо бояться, Любаша. Все будет хорошо, вот увидишь. Мы поспим, наберемся сил, завтра обязательно найдем эту ведьму и расправимся с ней».
– Мне тоже, дочка. Но…
«Утром станет легче. День нам поможет. Ведь ты же знаешь, что днем всякая нечисть сидит в своих норах слабая-слабая. А мы, наоборот, сильнее становимся».
– Мы же вместе. Нам уже не так страшно. Понимаешь, Любаша?
– Мама, – простонала девочка. – Мамочка.
Вася шагнул к дочке, прижал ее к себе. Наконец-то к нему пришли тихие слезы. Они катились по скулам одна за другой. Вася постоянно сглатывал комок в горле, а тот только рос, словно хотел разорвать плоть, удерживавшую его.
Из горя родилась ярость, обожгла нутро вспышкой пламени, заставила закаменеть мышцы живота, изломала губы.
«Не отдам, – свирепо пообещал Вася. – Подавишься, сука!»
Знакомый смех заполнил детскую. Горе и гнев тут же отступили, по спине потянуло холодом.
Вася поежился. На сей раз хохот ведьмы звучал как-то иначе, не так, как раньше. Он поймал себя на том, что прислушивается, пытается найти различия, и в тот же самый миг понял, в чем дело.
На этот раз смех раздавался не в сознании. Он слышал его реально. Если уши Васю не обманывали, ведьма была совсем рядом. В коридоре? Он повернулся к двери, сжал кулаки. Люба тихо пискнула, разомкнула объятья и исчезла у него за спиной.
– Кто же это у нас стал такой храбрый? – спросила тьма, плескавшаяся за порогом детской.
Слабый свет ночника, висевшего на стене рядом с изголовьем двухэтажной кровати, проникал в нее едва-едва.
– Неужели Васенька больше не боится тети-парикмахерши? Он не будет кричать, когда сядет в кресло, чтобы добрая бабушка Зоя его подстригла? Васенька теперь хороший мальчик, смелый? – Ведьма снова засмеялась, а потом сказала: – Тогда иди ко мне и дочку свою приводи, красавицу писаную. Я уж вас подстригу – залюбуетесь! Никто не работает так хорошо, как я. А может, вам еще чего модного надо? Моддинг, пирсинг, шрамирование? Или, допустим, отрезать что-нибудь лишнее? Только скажите, мои хорошие, и я все для вас сделаю.
Вася шагнул вперед, и тут на его ноге повисло маленькое горячее тельце.
– Папа, не ходи! Нельзя тебе туда!.. Стой!
Вася остановился. Сердце его колотилось, перед глазами все плыло. Дверной проем то казался совсем близким, как ему и полагалось, то в один миг оказывался в немыслимой дали. В ушах рокотал океанский прибой. Он играючи ворочал громадные камни, обточенные водой, пересыпал из волны в волну мелкую гальку, шуршал ею в свое удовольствие.
Вскоре Вася успокоился и осознал, что в коридоре стало совсем тихо и пусто. Он почувствовал это всем своим естеством. Ведьма ушла. Почему, оставалось только догадываться.
«Возможно, – сказал себе Вася, – она и не хотела, чтобы мы пришли прямо сейчас. Не исключено, что ведьма еще не наигралась».
Он опустил голову. Женька по-прежнему висел на его ноге, но уже не так, как раньше, когда изо всех сил старался остановить отца.
Вася погладил сына по голове и сказал:
– Спасибо, малыш. Похоже, ты меня спас.
Женя что-то пробормотал, но Вася не смог разобрать ни слова и попросил повторить.
– Она очень хотела, чтобы ты вышел, – задрав голову, сказал сын. – А тебе нельзя было туда идти.
– Нельзя, – согласился Вася, поднял сына на руки и совершенно серьезно спросил: – А спать нам можно?
Женя немного подумал и ответил:
– Можно. Только вместе.
– Тогда ложись скорей. Ты сегодня герой, Женька. Теперь тебе надо отдохнуть, чтобы завтра снова было много-много сил. – Он опустил сына на кровать.
Тот завозился, устраиваясь поуютнее, и наконец-то успокоился, но не раньше, чем разложил рядом с собой черепашек-ниндзя, теперь уже всех, во главе с их учителем. Вася накрыл его одеялом, хотел было погладить по голове и поцеловать, но вместо этого протянул руку и осторожно пожал детскую ладошку. Он ощутил ответное усилие маленьких пальцев, выпрямился и повел взглядом по комнате. Где дочка?
Люба нашлась в дальнем от него углу, в проеме между шкафом и стеной. Она сидела на полу, сжавшись в комочек. Глаза зажмурены. С ресниц на острые коленки одна за другой падали слезы.
Вася присел перед ней, осторожно дотронулся до ноги и сказал:
– Она ушла, Любаша, ее нет здесь.
Дочка подняла голову. Вася взглянул ей в лицо и задохнулся – такая на нем была написана безысходность.
– Ну и что, – ровно сказала она.
Слезы продолжали скатываться по ее щекам, но Люба их не замечала.
«По ее лицу как по пластиковой маске безостановочно текли слезы. Кажется, одни они оставались пока что не замороженными».
Вася до боли прикусил губу. Ванная комната. Рука Аллы, на которую падает струя горячей воды. Видение поблекло и растаяло среди ночных теней.
– Это уже неважно, папа. Она вернется. За нами.
Вася понимал, надо сказать что-то ободряющее, как-то встряхнуть дочку, вывести ее из этого состояния. Тут же перед его внутренним взором одна за другой замелькали сцены из фильмов, где женщин приводила в чувство хорошая пощечина. Он подался вперед, схватил пальцами мочку уха дочери и не сильно, но резко дернул.
