Я окрикнула ее и стала прокладывать себе дорогу между танцующими.
– Привет, Тифани! – откликнулась Акула. Ее глаза хищно сверкали в неоновом свете.
– Как дела? – спросила я как можно громче, перекрикивая музыку.
Акула разразилась язвительной тирадой по поводу танцев и танцующих («лишний повод потереться друг о друга») и прибавила, что, если бы Артур не пообещал принести «травку», ноги бы ее здесь не было. На минуту мне захотелось, чтоб и у меня были такие же широко расставленные глаза, – тогда я бы смогла обозревать танцующих, незаметно высматривая, к кому бы от нее удрать.
– Как можно не любить танцы? – Я кивнула головой в сторону танцпола и, пользуясь случаем, пробежала взглядом по залу, не заметив ни Хилари с Оливией, ни Лиама, ни Мохноногих.
– Я бы любила, если бы была похожа на тебя. – Она покосилась на мою юбку, низко сидящую на бедрах и грозящую сползти при первой же возможности. За три с половиной недели тренировок я похудела на три килограмма, и вся моя одежда теперь свободно болталась на мне.
– Я все равно толстая, – отмахнулась я, закатив глаза к потолку.
– Кого я вижу! – Передо мной выросла Артурова туша и заслонила собой танцпол, от чего я так разозлилась, что даже забыла, как сильно он обидел меня днем. – Покажешь нам, как танцевать медляк, не оскверняя себя прикосновением к противоположному полу?
– Вообще-то у нас не было парных танцев, – огрызнулась я.
Поначалу мне нравилось, что Артур интересуется, как устроена моя старая школа. Нам было о чем поговорить. Теперь мне захотелось прикрыть эту тему, но Артур не унимался. Его шуточки, хоть и выглядели как дружеское подзуживание, имели целью поставить меня на место на глазах у всех, и напомнить мне, кто я и откуда.
– Ну а вообще танцевать вам разрешали? – не унимался Артур. В переливающейся неоновыми огнями утробе спортзала вспотевший Артур был похож на слона, облитого компотом. – Разве танцы не придуманы дьяволом?
Не удостоив его ответом, я переступила с ноги на ногу и выглянула из-за его необъятных боков.
– Оливия и Хилари не придут, – сказал Артур.
Я отшатнулась от него, как будто он пихнул меня в плечо.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что школьные дискотеки – для лохов, – ухмыльнулся Артур, раздвинув лоснящиеся от жира щеки.
Я зашарила глазами по залу, ища опровержения его словам.
– Почему же? Тедди, например, пришел.
– Тедди пришел, чтоб у него отсосали. – И Артур взглядом указал на Тедди и Сару, которые танцевали, намертво приклеившись бедрами друг к другу.
– Мне надо в туалет, – сказала я и отвернулась, чтобы он не заметил выступившие у меня на глазах слезы. Артур выкрикнул вслед: «Я пошутил!», но я выбежала в коридор, не переставая себя накручивать. Они придут. Обязательно придут.
Перед лестницей я застыла как вкопанная. Навстречу мне поднимался мистер Ларсон. Я впервые видела его в джинсах. Он был похож на парня за барной стойкой. Парня со взрослыми намерениями. Я скрестила ноги на случай, если снизу, оттуда, где он стоял, можно заглянуть мне под юбку.
– Тебе уже лучше? – спросил он.
– Немного, – просипела я, еле-еле шевеля губами, как заправский больной.
– Ну и как это называется, Тифани? – укоризненно спросил он строгим, типично взрослым тоном. Я чуть не задохнулась от праведной подростковой ярости: как он смеет так со мной разговаривать! – Пропускать тренировки нельзя, ты же знаешь. Почему ты отпросилась?
Я могла бы соврать, будто у меня начались месячные, но от одной мысли, что придется произнести слово «месячные» в присутствии мистера Ларсона, у меня подкашивались ноги, и я пролепетала:
– Я неважно себя чувствовала. Но теперь мне лучше. Честно.
– Ладно, – неискренне улыбнулся мистер Ларсон. – Рад, что ты чудесным образом поправилась.
– Финни! – раздался голос позади меня, и вечер перестал быть томным. Из-под суперкороткой юбки Хилари украдкой подмигивали ярко-зеленые трусы. Привычная для меня одежда, от которой я потихоньку отучалась, для Хилари была средством самовыражения, а потому очень ей шла и дополняла ее бунтарский образ.
– Давай сюда, – позвала она и поманила пальцем с ярко-розовым ногтем.
– Девочки, с территории школы ни ногой. Иначе буду звонить родителям, – совсем рядом проговорил мистер Ларсон. Я обернулась – он стоял ступенькой ниже.
– Мистер Ларсон, – умоляюще протянула я, выкатив глаза. – Ну что вы, в самом деле.
Повисла пауза. Только музыка продолжала гулко ухать в спортзале.
– Я тебя не видел, – сказал наконец мистер Ларсон, тяжело вздохнув.
У обочины ожидал темно-синий джип с заведенным мотором. Дверца распахнулась. Внутри, как сельди в бочке, теснились Мохноногие, включая Дина и Пейтона. Сияющая Оливия восседала на коленях у Лиама. У меня перехватило дыхание от ревности. Это просто потому, что в салоне не продохнуть, убеждала я себя.
Хилари кое-как устроилась, пошлепала себя по ляжкам и пропела:
– Садись ко мне на коленки.
Мне показалось, что места на сиденье вполне достаточно для нас обеих. Скрючившись, я взобралась к ней на колени и ощутила крепкий запах джина. Теперь понятно, почему она такая добренькая.
– Куда мы едем? – спросила я.
– На Место.
Я поймала взгляд водителя в зеркале заднего вида. За рулем сидел Дейв. Он учился на год старше, у него были тонкие, как плети, руки и к тому же без единого волоска, чему я, заросшая итальянка, дико завидовала. Его прозвали Лом – у него была всего одна извилина, да и та прямая. Зато имелась машина, а машины – твердая валюта в старших классах.
Место оказалось не более чем вытоптанной поляной, отгороженной от проезжей части плотными зарослями кизиловых кустов и пышных кленов с одной стороны и стеной студенческого общежития – с другой. Ребята из Брэдли приезжали сюда пить дешевое пиво и заниматься оральным сексом.
Мы вполне могли бы добраться пешком: пролезть через кусты позади теннисного корта, перейти узкую сонную улочку – и мы на Месте. Но Дейв объехал вокруг школы и припарковался на оживленной улице, метрах в двухстах от просвета между деревьями. Хихикая, мы выгрузились из машины и сгрудились на обочине. Дин придерживал меня за локоть, хотя я прекрасно обходилась без его помощи. На краю поляны стоял пень. Прежде чем взгромоздиться на него, я провела рукой по срезу, проверяя, не мокрый ли он.
Дин протянул мне банку пива, но я замотала головой.
– Мне нельзя.
– Тебе нельзя? – переспросил Дин. В сумерках выражения его лица было не разобрать.
– За мной мама через час приедет, – пояснила я. – Услышит запах.
– Непруха. – Дин шумно открыл банку и подсел ко мне. – А мои предки сваливают на выходных, и я затеваю вечеринку. Для своих.
