Его глаза заскользили по строчкам. Но через пару минут он в отчаянии отложил Святое Писание. Чарующая чистая музыка слова Божьего умолкла. Больше не звучит. Только вертятся в голове те фразы, которые хотелось сказать следователю Владимиру Седову. Уставшему, с покрасневшими глазами…
«Перед ним хочу оправдаться, – подумал отец Алексей, не отводя взгляда от горящей возле иконы лампады. – У него словно прощение вымаливаю. Потому что сам перед собой никогда боле не оправдаюсь. И сам себя не прощу. Господь мой! Зачем же ты оставил меня?..»
– Отец Алексей! Епитрахиль, фелонь.
[31]
Извольте облачаться! – весело сказал диакон Сергий.
Сам он уже был одет к участию во время службы.
«Сегодня же надо служить всенощную», – словно очнувшись от забытья, вспомнил отец Алексей.
И неожиданно эта мысль отозвалась в нем гулкой болью.
«Что же это? Я же всегда любил всенощные службы, – ужаснулся отец Алексей. – Служба длинная, а усталости нет. Только чистая, как горный ручей, радость. Счастье. Ощущение присутствия Господнего. Однако вот теперь мне… страшно. И кажется, будто не достоин я молиться об отпущении грехов, ибо сам согрешил сильно…»
– Отец Алексей! Вы не захворали? – участливо спросил диакон. – Да на вас лица нет! Как же вы службу служить станете? Надо, наверное, отца Александра звать. Хорошо, что он еще здесь, задержался, милостью Божьей, не ушел.
Священник вымученно кивнул. Пусть служит отец Александр. Он имеет на это право.
«А я, грешный, – подумал священник, поднимаясь из-за стола, – буду замаливать свои грехи. Господь милостив. Может, примет мое покаяние».
Он вышел из церкви, сел в свои бежевые «Жигули». И понял – домой сейчас не вернется. Не сможет. Там – чистые любящие глаза жены, там детский смех. Но есть и тот дом, где больше никогда, никогда не будет смеха. Невинно убиенные мальчики обретут жизнь вечную. Однако от невыносимой боли теперь страдают их близкие.
«Надо ехать к епископу Антонию и исповедоваться, – подумал отец Алексей, заводя двигатель. – Понимаю, занят владыка. Через несколько дней ожидается великое для нашей церкви событие, подписание Акта о каноническом общении Московского патриархата и Русской зарубежной православной церкви. Владыка весь в заботах. И все равно буду просить его уделить мне минуточку. С такой тяжестью на сердце невозможно боле пребывать…»
Он ехал в епархиальное управление и ловил себя на мысли, что уже начал успокаиваться. Все священники есть преемники Святых Апостолов. Но кажется, что владыка Антоний осенен особым знаком Божьим.
Уже не молод. Когда они познакомились – отец Алексей притормозил, пропуская залетевшую в поворотный крайний левый ряд «Хонду», – ему было уже шестьдесят. Теперь, значит, уже за семьдесят. А и тогда, и сейчас не выглядит на свои годы – подтянутый, энергичный. Любит жизнь, любит людей. Учится, интересуется. Много раз епископа видели то с учебником английского, то с экономическими журналами. Образован. Но церковной карьеры никогда делать не стремился. Епископом, если бы хотел, уже давно бы стал еще лет пятнадцать назад. Сколько храмов в приходах, где служил, построил. Общины как выросли. Но никогда о заслугах своих не говорил. Казалось, все мирское, что связано с должностями, его не волнует. И – одинок. Говорил, что никогда не был женат, не стремился. Зачем, почему, если церковной карьеры не хотел делать? В православии для священников нет целибата,
[32]
и это правильно. От целибата многие проблемы у католической церкви возникают. Владыка Антоний же сам так решил. Решил посвятить себя целиком и полностью вере, верующим, Господу…
Машину отца Алексея в епархиальном управлении знали. Мгновенно взлетел шлагбаум, отделяющий проезжую часть от аккуратно заасфальтированной дорожки, ведущей к небольшому двухэтажному зданию.
Через пару минут отец Алексей уже приветствовал отца Михаила, руководителя отдела внешних сношений епархии и секретаря епископа.
– Вы с Владыкой договаривались? – осторожно поинтересовался отец Михаил. Потом кивнул на разложенные на диванчике в приемной пакеты. – Вот, сувениры для гостей делаем. Делегация-то огромная. Нам поручено паломниками заниматься. Однако это радостные хлопоты.
– Я понимаю, что не вовремя. Но дело срочное. Я постараюсь быстро.
– Сейчас спрошу, – сказал отец Михаил и скрылся за дверью кабинета епископа.
Через минуту он умоляюще прошептал:
– Отец Алексей, у нас в епархии через полчаса трапеза торжественная начинается. Некрасиво получится, если епископ к гостям опоздает.
– Не опоздает, – пообещал отец Алексей.
Едва он приступил к рассказу, как лицо Владыки Антония, с длинными седыми волосами и окладистой бородой, исказилось от боли.
– Продолжай, – сказал он, снимания очки. – Испытания тебе выпали, отец Алексей. Любимым чадам Господа самые тяжкие препятствия преодолеть предстоит. Продолжай же…
Священник говорил, не упуская ни единой детали. Честно описал все свои эмоции, гнев, досаду, раздражение. И так же откровенно признался: не отмахивался от пытливого юноши, а хотел уделить ему больше времени, разобраться. Но, вместе с тем, не верил. Не верил в искренность его вопросов, в то, что серьезно Коля говорит о своих проблемах. Говорит страшные вещи – а лицо при этом такое, будто бы разыгрывает, смеется.
– «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные… Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».
[33]
А я не увидел больного, владыка. Не разглядел грешника, – тихо сказал отец Алексей и вздрогнул. В отворившейся двери показалось укоризненное лицо отца Михаила.
– Опоздаю я, – не терпящим возражения тоном сказал владыка Антоний. И, дождавшись пока секретарь исчезнет, произнес: – От своей паствы мы требуем терпимости. Понимания всей тяжести бытия и снисхождения к людской немощи. Просим искренне раскаиваться в пороках, грехах и прегрешениях. Ты в своих грехах уже раскаялся, отец Алексей.
Они проговорили еще более часа. Горечь, наполнившая душу священника, не исчезла. Но у него появились силы все это смиренно принять…
***4
– Тимур Андреевич, вроде бы случай не сложный. Пациентка, конечно, молодая – всего 24 года. Тем не менее, думаю, она согласится прооперироваться без оформления документов. У девушки, как выяснилось, уже есть свой бизнес, она организовала фирму по поставке цветов в магазины. Предполагаю, должна понимать, что к чему. Сама рассказывала, как с налогами «химичит». Значит, и мы можем рассчитывать на лояльное отношение. Сделайте ей небольшую скидку – и все будет в порядке.
Тимур Андреевич Антипов кивнул и отложил карточку. Психологу клиники «Ле Ботэ» Михаилу Громыко можно доверять. За годы совместной работы он стал прекрасно ориентироваться в специфике пластических операций. Но даже если иногда Миша и ошибается в оценке сложности предстоящего хирургического вмешательства, то уж по части согласия пациентов прооперироваться по «левой» схеме проколов у него не было.
