Франц должен получить три отвёртки, а этот Петер — часы!!!
«Вот возьму и уйду сейчас домой, — подумал Франц. — Вместе с бумагой для писем. И за всю жизнь больше не скажу Габи ни единого слова!»
Франц уже сделал шаг, чтобы выйти в коридор, как вдруг его озарила гениальная мысль! Он повернулся и бросился обратно к комоду. Вытащил обе карточки из-под ленточек и положил карточку «ДЛЯ ФРАНЦА» на свёрток для Петера, а карточку «ДЛЯ ПЕТЕРА» — на свёрток для Франца.
Только он успел всё это сделать, как вернулась Габи.
— Ну, начинаем! — крикнула она, взяла пакетик с карточкой «ДЛЯ ФРАНЦА» и повела Франца в свою комнату. Там всё было устроено очень празднично. Шторы задёрнуты, через комнату протянута верёвка, и к ней привязаны брызгающие искрами бенгальские огни. На письменном столе лежат сверкающие ёлочные шары, а между ними расставлены горящие красные свечки. С люстры свисает «дождик».
Всё это Францу ужасно понравилось!
Он спел вместе с Габи «О, ёлочка! О, ёлочка!», а потом вручил ей бумагу для писем. А Габи вручила Францу свёрток с карточкой «ДЛЯ ФРАНЦА».
Габи тут же разорвала обёртку своего подарка. И от радости запрыгала по комнате на одной ножке:
— Я так хотела эту бумагу! Франц, ты прелесть!
А потом сказала Францу:
— Ну, открой же свой подарок!
Франц развязал красный бантик на свёртке.
— Надеюсь, тебе понравится, — сказала Габи.
Франц отклеил кусочки липкой ленты от серебристой бумаги, в которую был завёрнут подарок.
— Это такой очень практичный подарок, — сказала Габи.
Франц развернул серебристую бумагу. Он встал при этом так, чтобы Габи не видела, что в ней лежит.
— О, Габи! — воскликнул он. — Ты тоже прелесть!
Габи пропрыгала на одной ножке до двери, распахнула её и закричала:
— Мама! Он рад! Ты была неправа!
Обернувшись к Францу, Габи сказала:
— Мама говорила, что это не подходящий для тебя подарок.
Франц вынул из бумаги часы. У них был красный ремешок, белый циферблат, а вместо цифр — двенадцать маленьких красных сердечек. Совершенно роскошная вещь!
Франц высоко их поднял и крикнул:
— Вот как раз это я и хотел!
Габи уставилась на часы. С открытым ртом и выпученными глазами.
Франц сказал:
— Мы же лучшие друзья и поэтому знаем, что кому нравится.
— Но вообще-то… — пробормотала Габи, — вообще-то…
И замолчала. Вид у Габи был такой, словно у неё болят зубы.
— Что-нибудь не так? — спросил Франц.
Габи отвернулась и довольно долго молчала.
А потом сказала:
— Нет, нет, ничего. Всё так.
Франц поцеловал Габи в правую щёку, а потом в левую.
— Весёлого Рождества! — сказал он и побежал домой, прихватив часы с сердечками.
Совесть его не мучила. Как раз наоборот — он был уверен, что просто исправил очевидную, многолетнюю несправедливость!
Семейная флотилия
Такого замечательного Рождества, как в этом году, у Франца никогда ещё не было!
Он теперь не мог подарить Йозефу отвёртки и вручил брату свои старые часы. Подарок пришёлся очень кстати, потому что свои часы тот недавно потерял в бассейне.
Йозеф был растроган таким подарком. И все праздничные дни вёл себя с Францем очень дружелюбно. А папа, получивший парусную лодку, чуть не потерял голову от счастья. И целовал бабушку каждые десять минут. Под ёлочкой, конечно, лежала и парусная лодка для Франца. Франц радовался как слон, что папа с головой ушёл в свою лодку и не мешает сыну собирать свою.
Йозеф Францу тоже не мешал, потому что был занят сборкой той лодки, которую Францу подарили тётушки. Франц великодушно отдал её Йозефу. А на следующий день после Рождества в гости пришёл дядя Эрвин и принёс ещё две лодки! Одну для Йозефа, другую для Франца.
За них тут же рьяно взялись мама и бабушка. Теперь уже все сидели вокруг ёлки и так увлечённо мастерили, что ещё чуть-чуть — и в праздничный вечер пришлось бы остаться голодными.
Время от времени кто-нибудь говорил:
— Пора бы уже пойти на кухню и что-нибудь приготовить!
Но никто не двигался с места. Все возились со своими лодками. Так что в конце концов на кухню пошёл рассерженный дядя Эрвин:
— Ничего себе — в гости пригласили! Даже рождественского гуся приходится жарить самому!
