Она уехала так быстро, как только смогла. Но спустя какое-то время, когда отошла от испуга, решила, что неплохо справилась с заданием. Теперь было ясно: генерал-лейтенант Артюхов не похищал Рыбникову. Остался белый микроавтобус, к его хозяйке она планировала наведаться следующим утром.
На полпути к ателье ей позвонил Мешакин:
– Мы с вами договаривались, что, если я найду что-нибудь по делу Домбровской, я позвоню.
Надежда затаила дыхание:
– Неужели нашли?
– Дело у меня. Приезжайте.
– Куда? – коротко спросила она.
– В прокуратуру. – Мешакин назвал адрес.
Бросив трубку на соседнее сиденье, Надежда развернула машину и уже через двадцать минут подъехала к зданию прокуратуры. Найдя парковку, хлопнула дверцей и побежала к подъезду. Пропуск для нее был заказан, осталось предъявить паспорт, который Надежда всегда носила с собой.
– Проходите, – сказал часовой. – Вам на второй этаж, по левой лестнице ближе.
Шагая через две ступеньки, Надежда в два счета оказалась на втором этаже в прокурорской приемной.
– Надежда Алексеевна Раух? – осведомилась секретарша.
– Это я, – задыхаясь, проговорила Надежда.
– Проходите, Тихон Иванович вас ожидает.
Пройдя через двойные филенчатые двери, Надежда оказалась в большом кабинете с длинным столом, в конце которого сидел прокурор Мешакин.
– Садитесь, Надежда Алексеевна. – Он встал, вышел из-за стола и, дождавшись, когда она сядет, положил перед ней пожелтевшую картонную папку: – Можете изучать. Это – материалы предварительного следствия. До суда дело не дошло.
– Почему? – спросила Надежда.
– Читайте, вы все поймете. – Мешакин вернулся к своему столу, снял со спинки своего кресла пиджак, надел его и направился к двери: – Оставайтесь, вас не потревожат. Я – на обед.
Надежда взглянула на папку, ее обложка была испещрена всевозможными надписями и штампами. Сверху – малоразборчиво: «Пом. Губ. Прокурора по 5-му уч. гор. Москвы». Чуть ниже: «Дело № 122». От руки, по типографским линейкам, написано: «О двойном убийстве Домбровской Зоси Владимировны и Лихоцкого Збигнева Яковлевича». Внизу – даты начала, окончания дела и штамп о сдаче в архив за номером 54375.
Раскрыв картонную обложку, Надежда обнаружила внутри папки пронумерованный перечень документов и стала читать протокол осмотра места преступления:
«Протокол составлен 3 июля 1926 года в 22 ч. 30 м. следователем Московского уголовного розыска В. Колосковым в присутствии участкового надзирателя 5-го отделения М.Г.М.
[7] Кретова, управдома Галанина и двух понятых. Согласно телефонному сообщению управдома Галанина об убитой гражданке Домбровской Зосе Владимировне, обнаруженной во дворе у первого подъезда черного хода по Кадашевскому переулку 4.
По прибытии на место мною было обнаружено тело женщины в следующем виде: лежит навзничь, ногами к подъезду, руки разбросаны в стороны, вокруг проломленной головы лужа крови, лицо обращено вправо. Одета в светлую блузу, чесучовую серую юбку и парусиновые туфли. От трупа Домбровской по лестнице до ее квартиры на втором этаже тянулся кровавый след, приведший в комнату, где на полу обнаружено бессознательное тело мужчины с огнестрельным ранением в грудь. Одет в холщовую толстовку, темные брюки и домашние туфли. По найденным при нем документам установлено, что это – Лихоцкий Збигнев Яковлевич, не проживавший в этой квартире. На полу, возле стола лежало огнестрельное оружие системы «револьвер». На расстоянии одного метра от него найдена чугунная кочерга со следами крови. Других следов не было. По словам управдома Кретова, девичья фамилия убитой – Лихоцкая. Из чего можно заключить, что раненый Лихоцкий Збигнев Яковлевич и Домбровская (Лихоцкая) Зося Владимировна состояли в родстве и причиной случившегося явились семейные нелады».
В конце протокола были подписи и адреса понятых, проживавших в этом же доме.
Дальше по списку было постановление о возбуждении уголовного дела и два протокола вскрытия – Домбровской и Лихоцкого, которые Надежда читать не стала. Ее интересовал протокол допроса мужа Зоси Домбровской. Иван Васильевич рассказал следователю, что в течение двух последних недель он и его жена отдыхали в санатории «Наркомпути» в Гурзуфе, откуда в результате их ссоры Зося Владимировна уехала в Москву одна. Личность Збигнева Лихоцкого ему известна со слов жены. Он – ее дальний кузен, который жил в Лодзи или в Варшаве и с которым она никогда не встречалась. До замужества Зося Владимировна Домбровская действительно носила фамилию Лихоцкая и являлась дочерью фабриканта Лихоцкого Михаила Ефремовича, бывшего владельца особняка, в котором располагалась квартира Домбровских. Примечательная деталь: Иван Васильевич сообщил, что убитый был одет в его толстовку и брюки, которые прежде висели в шкафу. Из его квартиры пропали ценные вещи и деньги. По многим приметам Лихоцкий провел в квартире Домбровских не меньше суток. Вероятно, вернувшись домой, Зося Владимировна столкнулась с Лихоцким. Опасаясь быть разоблаченным, грабитель ударил ее кочергой по голове. Револьвер, найденный в комнате, принадлежал Ивану Васильевичу и находился в тайнике, о котором знала только его жена. Защищаясь, она могла успеть выстрелить в нападавшего.
В его показаниях Надежда больше не обнаружила ничего интересного, но нашла показания двух соседок, бывших понятыми при осмотре квартиры. И та и другая называли Домбровскую пережитком темного прошлого, дочкой богатого фабриканта, не успевшей удрать за границу. Благодаря мужу, начальнику управления «Наркомпути», ей удалось занять большую квартиру в особняке отца, тогда как они, потомственные пролетарки, ютились в коммунальных квартирах в этом же доме. Со слов одной из них, женщины по фамилии Борщева, отца Зоси Домбровской расстреляли революционные солдаты. За день до этого фабрикант Лихоцкий и его управляющий Линц привезли в дом мешки. Расстреляли Лихоцкого во дворе его собственного дома.
В конце концов Надежда дошла до постановления о прекращении дела, и это была точка. Увлекшись, она не заметила, как вернулся Мешакин:
– Закончили?
– Да, пожалуй.
– Нашли, что хотели?
– Пока не знаю. – Надежда понемногу возвращалась в сегодняшний день.
Тихон Иванович снял пиджак и повесил его на спинку своего кресла:
– Надеюсь, я выполнил свои обязательства согласно нашей договоренности?
– Да, конечно, большое спасибо, – поблагодарила она.
Мешакин продолжил:
– А значит, я вправе надеяться, что и вы ответите тем же.
– Не беспокойтесь, мы поговорили с сотрудниками, – сказала Надежда и, не удержавшись, спросила: – Как ваш малыш?
Мешакин равнодушно ответил:
– Не знаю.
Она взяла папку и положила на его стол.
