– Да ну?!
– Это правда.
– Интересно… – Самойлов написал несколько строк. Потом задал новый вопрос:
– У вас лично в последний месяц были знакомства?
– А это вас не касается.
– Возможно, вы правы. Но я обязан спросить.
– Вы спросили – я вам ответила.
– Что ж… – Самойлов свернул листок и сунул его в карман. – Будем считать, побеседовали. Не исключаю, что мы встретимся, и не однажды. – Он попрощался и вышел.
Через минуту в кабинет заглянула Ираида Самсоновна:
– Зачем он приходил?
– Рыбникову ищет.
– Скорей бы это закончилось!
– Что там внизу, мама?
– Боже мой! – Ираида Самсоновна всплеснула руками: – Совсем забыла: в гостиной тебя ждет молодой человек.
– Кто такой?
Ираида Самсоновна достала из кармана визитную карточку:
– Денис Глазунов, ресторатор. – Она взглянула на дочь: – Вы знакомы? – И по тому, как вспыхнуло ее лицо, заключила: – Все ясно, ты его знаешь.
– Скажи, пусть поднимется в кабинет. – Надежда опустила глаза, чтобы не давать матери повода для лишних расспросов.
Ираида Самсоновна вышла. Вскоре в дверь постучали.
– Войдите!
В кабинете появился Денис и быстро пошел к ней. Надежда подалась навстречу. Он взял ее за руки, притянул к себе, и она прильнула к нему со всей безрассудностью, на какую только была способна. В следующий миг он поцеловал ее в губы и прошептал что-то бессвязное. Дрожащая, с грохочущим сердцем, она обняла его за шею, запрокинула голову и посмотрела в глаза:
– Что происходит?
Денис снова поцеловал ее:
– Я не знаю…
После такого взрыва эмоций и он, и она почувствовали себя немного неловко. Денис оглядел кабинет и подошел к стене, на которой висела небольшая картина – размытый зимний пейзаж в голубых тонах.
– Твоя работа?
Надежда, словно разминаясь, прошлась по периметру комнаты:
– Здесь все работы мои.
– Эта как называется?
– «Шаги зимы».
– Интересная техника.
– Монотипия
[6]. – Надежда остановилась возле картины. – Импровизация на тему пятна.
Денис перешел к следующей картине:
– Да ты прилично рисуешь!
– Спасибо.
– Послушай, может быть, покажешь свои владения? – Он обернулся и пообещал: – А я потом покажу свои.
– У тебя – голые стены. Смотреть пока не на что.
– Через три месяца открытие ресторана. Мы с Лебедевым вчера обсуждали эскизы…
– Тот самый архитектор из книжного?
– Костя Лебедев – свободный художник. Работает там, где ему платят.
Они вышли из кабинета и прошлись по второму этажу.
– Здесь вспомогательные и административные помещения. Все основное – на первом. Там высота потолка – без малого пять метров.
– Ого! – воскликнул Денис.
– У тебя, кстати, такая же.
– Нужно спросить у Кости.
– На втором этаже потолки – три с половиной.
Он заметил:
– Тоже неплохо.
– Идем, я покажу тебе первый этаж. – Она прошла к лестнице.
Администратор Виктория, когда они пересекали гостиную, чтобы взглянуть на примерочные, проводила их пристальным взглядом.
– Эту мы называем римской. – Зайдя внутрь, Надежда с неприязнью оглядела комнату. – Соседняя – розовая.
Денис ухмыльнулся:
– Скажу честно, с дизайном у вас слабовато, но мебель – выше всяких похвал! – Подойдя к чиппендейловскому комоду, он потрогал его: – С таким наполнением можно организовать люксовый интерьер.
– Это все мама. Она любитель побродить по антикварным развалам.
– Давно делали ремонт?
– Лет пять назад.
– Пора обновить.
Надежда на глазах погрустнела.
– Сейчас не до этого.
– Поговорить с Лебедевым?
– Это преждевременно.
– У тебя есть время подумать, пока он здесь. Потом ищи-свищи ветра в поле.
– Я подумаю, – пообещала Надежда.
Они бегло осмотрели все помещения и вернулись в гостиную.
– Ну что? – спросил Денис. – Пообедаем? Но сначала зайдем ко мне. Ты должна увидеть все как есть, чтобы потом оценить результат.
Надежда сходила за сумочкой, и они вышли во двор через дверь черного хода.
– А ко мне сегодня из ФСБ приходили, – поделилась она.
– Да брось ты…
– Из-за Рыбниковой.
– Чего они хотят?
– Кажется, в ее исчезновении подозревают кого-то из наших.
– А ты сама?
– Что?
– Подозреваешь кого-то?
– Нет, никого.
– Ну так что же? – Денис улыбнулся.
– Мне было не по себе. Этот фээсбэшник кого угодно отыщет.
Посреди двора на лавочке сидела старуха Ульяна. Заметив Надежду, она подхватилась и, переваливаясь с бока на бок, засеменила к ней. Надежде показалось, что Ульяна специально ее поджидала. Так и было: приблизившись, старуха повесила на локоть клюку и протянула ей фотографию.
– Что это? – удивилась Надежда.
– Фотография. Ее сделал мой отец в апреле тысяча девятьсот двадцать шестого года, в день коммунистического субботника. На ней – все жители нашего дома. Вот здесь, – старуха ткнула скрюченным пальцем, – в третьем ряду стоит та самая Зося.
Надежда вгляделась в пожелтевшую карточку. Зося была крайней: молодая русоволосая женщина в парусиновых туфлях и простенькой, свойственной тому времени одежде.
– И знаете, – заговорила старуха, – вы на нее похожи.
– Нет! – отчего-то испугалась Надежда.
Денис тоже взглянул на фотографию:
– Какая редкость, – и подтвердил: – Действительно, у вас есть нечто общее.
Поежившись, Надежда Раух сказала:
– Ее убили. А тело нашли в этом дворе.
– Родители говорили, что об этом написали в газетах. – Ульяна убрала фотографию. – Столько лет прошло, в живых никого нет, а я все живу…
– Можете одолжить мне фото на время? – попросила Надежда.
Старуха протянула снимок:
– Только верните.
