— Лада, — ответила я и тут же подняла голову, сообразив: шуару находится прямо передо мной.
Наши глаза встретились. По коже пробежал морозец.
Вот уж создание. Не зря наги о нем говорят с такой настороженной интонацией. Дымные губы шуару разошлись в улыбке.
— Зови меня Шу, — сказал он и внезапно тут же обвил все мое тело дымовой спиралью.
Коже стало чуточку щекотно. Я ойкнула и невольно рассмеялась.
— Тебе не кажется, что мы еще не так хорошо знакомы, чтобы так крепко обниматься?
— Я слишком долго спал, чтобы вести себя прилично, — сообщил Шу.
Я заметила, что тот момент, что у меня «всего один хвост», его совсем не смущает. И вообще закралось странное подозрение, что в первый раз он просто паясничал и изображал из себя простачка.
— Послушай, Лада, — неожиданно серьезно сказал Шу. — Многие шаасы хотят меня увидеть, но пока что рановато. Знание, что можно опереться на нашу мощь, может ослабить их.
Я лишь изумленно вздернула брови.
— Пардон?
Он хмыкнул. Кажется, французское слово его ни капли не смутило. Впрочем, ничего удивительного нет. Если Чиу берет девочек из других миров, то вполне могло быть, что прекрасные француженки бывали здесь не раз. Как и русские.
— Ну… — Он задумался. — Как бы тебе объяснить. Мы тут почти сказка, легенда. Да и Алкубра паразит такой, что сразу учует по их аурам, что проснулись шуару.
— А почему вы засыпали? — спросила я.
Дым стал гуще, кожу снова защекотало. Я хихикнула.
— Долгая история. Предки Данаха и Элазы накинули на нас проклятие. И только Чиу-змей смог помочь. Правда, наги к тому времени уже позабыли о нас, вот и пришлось отсиживаться в пещерах. Культ шуару возродили совсем недавно.
М-да. Чем дальше в лес, тем больше дров. Но лучше послушать дальше. Предупрежден — значит вооружен.
— К тому же Чиу обещал привести людей. А мы их любим.
Прозвучало это как-то неопределенно и достаточно кровожадно. Любим на завтрак с майонезом, например. Хорошее блюдо.
Я поерзала в дымных объятиях, но Шу на это не обратил внимания.
— Чиу выполнил свое обещание. Поэтому мы позабудем свои старые недоразумения и обиды с нагами и поможем.
— Ну, это, конечно, хорошо, — одобрила я. — Только у меня вопрос: чем так опасен Алкубра?
— О-о-о, — протянул Шу. — Знаешь, кобра еще та. Очень уж он хочет стать всесильным и всемогущим, только на эту роль уже столько претендентов, что его чешуйчатая попа просто не поместится.
Я снова хихикнула, на этот раз уже даже не от щекотки, а просто очень красочно представив описанную картину. Кажется, я начинаю симпатизировать этому странному существу. Даже разрешу обниматься, ради бога.
— Алкубра может сильно навредить?
Шу задумался:
— Ну если в одиночку, то нет, конечно. А если что выдумает похитрее, то может и серьезно нам устроить тут нехорошие вещи.
Хм. Значит, не зря он себе заимел союзников.
— Слушай, в тронном зале упоминали Данаха и Элазу. Хватит ли их мощи?
Шу хихикнул:
— Ишь, какой догадливый! Прям хоть бери и усыновляй! Всегда мечтал о ребеночке.
Я недоуменно уставилась на шуару.
— Ну ладно-ладно, — тут же посерьезнел он. — Не проснись мы — и впрямь могло бы что-то случиться. Но… — Вновь хитрый взгляд. — Бояться не надо.
Такой прогноз не мог не радовать. Поколебавшись какое-то время, я протянула руку и коснулась его головы. Тут же раздалось шипение, чем-то похожее на кошачье мурчание. Я рассмеялась.
— Вот так-то лучше, — заметил Шу. — А то от этих шаасов никакого толку. Взяли мне только и испугали человека. А нормально объяснить — так это не про них. Тьфу.
А шуару-то прав. Нагнетали обстановку, потом Тургун этот со своими предложениями дурацкими. В смысле… руки и сердца. Только все сделал настолько коряво, что и сил нет. Надо будет над этим поразмыслить. По сути, ведь хороший мужик. Самцовые замашки, конечно, заставляют понервничать, но, как говорится, при хорошей женщине и мужчина может стать человеком.
— А они всегда такие? — сорвалось у меня с губ.
— Кто? — тут же уточнил Шу.
— Ну, шаасы…
— Хм…
Дымное лицо внезапно приобрело хитрющее выражение.
— Шаасы любят пошалить…
Голова вдруг закружилась, я невольно ойкнула. Перед глазами тут же все померкло. На миг стало страшно, показалось, будто отказали все чувства. Потом по коже пробежал жар. Сердце ухнуло куда-то вниз. От макушки до кончиков пальцев разлилась приятная истома.
Чьи-то сильные руки уверенно сжимали и оглаживали мое тело. Глаза открылись против воли. На меня смотрел Рарша. Внимательные гранатовые глаза со слабо мерцающими золотистыми искорками. Внутренне захлестнула паника. Что это, как я тут оказалась? Попыталась вскрикнуть, однако губы только растянулись в улыбке.
— Спешишь, — произнесли они, и я с ужасом осознала, что это не мой голос.
Глянула вниз и опешила: руки слишком белые и пухлые, волосы, спускающиеся на грудь черным волнистым водопадом, — тоже не мои. Да и груди крупнее моих, и животик покруглее. Валяющееся возле кровати одеяние из газового шелка заставило мысленно ужаснуться. Так вот…
Руки Рарши огладили мои плечи, прошлись по спине. Нажий раздвоенный язык лизнул мою шею. По телу рассыпались мурашки. Я шумно выдохнула и, чуть повернув голову, встретилась с собственным отражением. С гладкой поверхности серебряного зеркала на меня смотрела Лелаб.
Шуару, сволочь! Поместил меня каким-то образом в разум Лелаб? Но как и зачем?
— Я с-с-скучал, — прошелестел Рарша. Его губы обожгли мою ключицу.
— Я знаю, вечно у вас тут делать нечего, — хмыкнула Лелаб и вплела пальцы в красные пряди.
Только сейчас я поняла, что могу только присутствовать бесплотной тенью. Лелаб сама руководит действиями своего тела, сама желает этого огненного красавца и сама же ехидничает ему в ответ.
Рарша чуть прикусил напряженный сосок. Из моего горла вырвался стон.
— Что будет с Айшу? — произнесли мои губы, а тело прижалось к Рарше. Мощный хвост тут же обвил правую ногу, заставляя развести бедра.
— Пламенный не знает, — шепнул он. — После перехода Айш-ш-шу не приходит в себя. Целитель говорит, что все плохо…
Я вздрогнула. Точнее, Лелаб. Все же было чертовски сложно понять: где заканчиваются мои ощущения и начинаются те, что принадлежат Лелаб.
— Но… как же?
— Не знаю, моя прекрас-с-сная, не знаю…
Его губы прижались к моим, не давая возможности жалеть сына Пламенного нага. Это было настолько сладко и невероятно, что дыхание застыло в легких, а тело запылало раскаленной лавой. Его руки были сильными и нежными, а поглаживания хвостом только сильнее возбуждали. Благородные шаасы умели пошалить со вкусом.
