– Не злись, – наконец попросила она, – я не могла не прийти. Я как представлю, что опять буду тупо дома сидеть…
Панта смотрела в стену.
– Меня не понимает никто. И идти мне больше некуда, – тихо сказала Алла.
Панта тяжело вздохнула и сказала:
– Хант любит, когда конкретно все. Сделай ему макет подробный.
– Макет чего? – спросила Алла.
– Вот уж не знаю, что ты там придумала. Не мои проблемы, – рассердилась Панта. – И можешь не торопиться, сегодня тут всем вообще не до тебя.
Алка вышла в подъезд. Запах кофе и корицы витал и здесь.
* * *
Только в маршрутке Алка сообразила разозлиться.
Как это – «не до тебя»? У нее, на секундочку, вопрос жизни и смерти… то есть просто смерти! А они тут со своими бомжами!
Кстати, странные какие-то бомжи… Что-то в них было не так…
И зачем их столько?
И почему все срочно свалили, а Пантеру оставили?
Выпрыгнула мысль: «А чем они вообще занимаются? Где работают? На что живут?»
Да, они говорили, что заработали на ролике Фроста. И на Алкином заработают, но неужели это такие большие деньги, что на них можно жить несколько месяцев?
Алка поняла, что уже не злится, а пытается разгадать загадку.
Разозлилась уже на себя.
«Да пусть сами разбираются и со своими бомжами, и со своими деньгами! А я буду макет делать!»
Тут Алка сообразила, что не имеет ни малейшего представления, как строятся макеты. Пошерстила ютьюб, но это почти не помогло.
Чуть не проехала свою остановку, пытаясь представить, что может понадобиться для макета. Наверняка – машины. То есть машинки, маленькие, игрушечные, которых в их доме отродясь не было. Алка полезла за мобильником.
– Валера! – сказала она без предисловий. – У твоего мелкого же есть машинки?
– Привет! – ответила трубка и навечно, как показалось Алке, замолчала.
– Я говорю, – настойчиво повторила Алла, – машинки у твоего младшего брата есть? Игрушечные? Маленькие?
– Ну… – утвердительно промычал Валера. – А что?
– Я сейчас к тебе зайду!
Алка нажала кнопку отбоя, хотя одноклассник в этот момент говорил что-то о своих родителях.
Валера встретил ее всклоченным и почему-то застегнутым не на все пуговицы. Впрочем, Алка решила не заморачиваться и приказала:
– Веди!
Валера сделал широкий приглашающий жест.
– Машинки на кухне? – удивилась Алка.
– Машинки? – в свою очередь удивился Валера. – Нет, они в детской.
В детской все стеллажи и часть пола были заставлены ящиками с деталями лего.
– Ну? – строго спросила Алка. – Так где машинки-то?
Валера выглядел совсем сбитым с толку.
– В принципе, – сказал он, – можно собрать!
– Собери, – разрешила Алка. – А потом соберем одну штуковину… Ладно, давай сначала машинку.
Через пятнадцать минут Валера собрал машинку, которая устроила Алку цветом и размерами. А потом они начали строить то, что Алка объяснить не могла. Поэтому процесс шел тяжело, Алка ругалась и обвиняла одноклассника в скудоумии.
Примерно на середине процесса Алка повела носом и поинтересовалась, чем это пахнет. Валера охнул и бросился на кухню. Алка пошла за ним.
На кухне был сервирован романтический ужин на двоих. Во всяком случае, тарелок было две, два бокала и две свечи – вернее, два оплывших огарка.
– Ты чего, – спросила Алка, закончив хохотать, – думал, я к тебе на свидание напросилась?
Валера превратился в неведомое пятнистое животное.
– Да это не тебе, – буркнул он. – Это для мамы…
– Ладно, – Алке некогда было развивать тему, – пойдем макет достраивать!
* * *
Дома Алка по старой традиции завалилась на диван и принялась листать ленту «ВКонтакте», но мысли все время уплывали.
Макет они с Валерой построили, но Алка совершенно не представляла себе, будет ли эта штука работать. Одно дело – лего, а другое – настоящая машина. Она вообще слабо себе представляла, как она хочет убиться.
Эффектно перевернуться? Не перепрыгнуть через яму? Или…
В замке лязгнул ключ – пришел отец.
– Таня! – позвал он.
Мать не отозвалась, ее не было дома.
Отец, кряхтя, стянул с себя обувь и отправился на кухню. Погремел посудой.
– Таня! – позвал он еще раз.
Алка слезла с дивана и пошла спасать отца. Он с рассерженным видом смотрел в холодильник.
– Куда мать суп спрятала? – спросил он, мельком взглянув на дочь.
– Здравствуй, папочка, я тоже рада тебя видеть, – съязвила Алка.
Но потом решила не обострять, взяла тарелку и налила борщ из большой кастрюли, которая стояла на плите.
– Иди руки мой, – сказала она с маминой интонацией, – я пока разогрею.
После борща отец расслабился и принялся разговаривать. Поругал ректора, рассказал, что какого-то Омельянюка сделали деканом следственного факультета, сообщил, что грядут сокращения.
Котлеты в холодильнике папа тоже обнаружить не смог. Пришлось Алке накладывать второе, греть в микроволновке.
– Как у вас сложно все, – вздохнул отец.
– У кого? – не поняла Алка.
– У женщин. Вот ты уже большая, должна в этих ваших штучках понимать. Вот объясни – почему нельзя прямо сказать?
Алка удивленно посмотрела на папу, которого понесло.
– Скандалы какие-то, – в папином голосе звучала неподдельная обида, – неделями в молчанку играете…
Алла пыталась припомнить, когда мама неделями молчала.
– …а потом дело оказывается в какой-нибудь ерунде! – Отец смотрел куда-то за окно. – Или не ерунде… но все равно, почему сразу не сказать: «Я хочу того-то и того-то»?
«О чем он вообще?» – растерянно думала Алка.
– Все же хорошо у всех, – отец улыбался, вспоминая что-то приятное, – всех все устраивает…
Тут звякнула микроволновка, и он вышел из транса, нахмурился, слегка смущенно посмотрел на Алку.
Она достала котлеты из микроволновки, поставила тарелку перед папой, положила вилку с ножом.
– Где мать? – спросил отец.
– Не знаю, – ответила Алла и бочком отправилась к себе в комнату.
* * *
Когда в коридоре зашуршала пакетами мама, отец был уже сыт, благодушен и сидел в кресле перед телевизором.
