— Не бойся, — прошептал Мигель.
Ей было приятно, что он это сказал. Но ее волновала не возможная боль. Больше всего она опасалась за свое израненное сердце.
Он осторожно вошел в нее и стал медленно двигаться. Горько-сладкие эмоции, которые она испытала ранее, не шли ни в какое сравнение с водоворотом наслаждения, который внезапно закрутил ее.
Всю свою жизнь она была маленькой послушной девочкой. И всегда была нечестна сама с собой, считая такую жизнь настоящей. Лишь недавно она набралась смелости и посмотрела правде в глаза. Она была не милой малышкой, а сладострастной женщиной. Она хотела быть настоящей и свободной. Хотела чувствовать и любить.
— Возьми меня, — прошептала Виктория, безуспешно пытаясь справиться с чувствами, которые уже не могла контролировать. — Возьми.
Мигель накрыл ее рот поцелуем, и она полностью сосредоточилась на своих ощущениях…
Много позже они лежали обнявшись. Виктория еще дышала с трудом, но Мигель уже успокоился. Она слушала, как восстанавливается ровное биение его сердца, и перебирала пальцами влажные волосы на его груди.
— Может, тебе следует чаще заниматься любовью, — усмехнувшись, произнесла она. — Возможно, это помогло бы сдержать монстра, который заключен в тебе.
— Монстра?
Виктория подняла голову и посмотрела на него. В расслабленном состоянии Мигель выглядел не менее чувственно и привлекательно.
— Иногда он спит, и это хорошо. Но когда просыпается, он безобразен до отвращения.
Мигель состроил гримасу.
— Я же не настолько плохой.
— Нет, не плохой. Но монстр.
Он пристально посмотрел ей в глаза, затем перевернулся на живот, и она оказалась под ним. Мигель принялся ласкать ее грудь и бедра. Они только что закончили заниматься любовью, а он снова заводил ее.
— Ты много опытнее меня.
— Я и на пятнадцать лет старше тебя.
— И все их провел в постели?
Мигель рассмеялся.
— Ты думаешь только об одном.
— Этим ты и воспользовался.
— Лучше я, чем кто-нибудь другой.
Он провел языком по ее груди, оставляя влажную дорожку, от которой у нее защекотало кожу. Затем взял в рот один из ее сосков.
Внезапно слезы снова начали душить Викторию. Сердце тяжело забилось от желания и тоски. Как она могла вообразить, что полюбила его? После всего, что произошло…
Да, он был настойчив, горд, высокомерен, жесток в обычной жизни. Но в постели Мигель становился совсем другим. Занимаясь любовью, он ни разу не обидел ее, не причинил боли, не унизил. Его жестокость каким-то образом трансформировалась в нежность, и он казался ей таким щедрым… таким любящим.
Но как мог быть щедрым и любящим мужчина, который обращается с ней, как средневековый феодал с понравившейся ему женщиной, — сначала похитил, потом запер на ключ?
Это выглядело лишенным смысла. Но все же она переживала целую гамму самых прекрасных эмоций. И дело было не только в сексуальном удовлетворении. Что-то изменилось в ее душе.
— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что если бы мы так не спешили, то у нас могло бы все получиться? — спросила Виктория серьезно.
— У нас все и так получается, — ответил Мигель.
Она задержала дыхание, чтобы не вспылить, и спокойно произнесла:
— Давай, пожалуйста, поговорим об этом. Только без оскорблений и угроз бросить меня на съедение голодным львам.
Мигель рассмеялся, отнюдь не удивленный ее словами.
— Хорошо. У наших родителей была договоренность.
— Это формальности.
— Мы занимались любовью.
Виктория ничего не ответила, тогда он привел свой последний довод:
— В тот раз я не воспользовался презервативом.
Поначалу она не поняла, к чему он клонит. Но потом ее словно током ударило. Виктория резко высвободилась из его объятий и перекатилась на другую сторону кровати.
О чем она только думала? Как могла забыть о такой важной вещи? О Боже, что произошло с ее головой?
Мигель приподнялся на локте и положил руку на ее плечо.
— Ты можешь быть беременна.
— Неправда, — замотала головой Виктория, одновременно резким движением сбрасывая его руку.
— Мы ведь скоро это узнаем, да?
— Когда ты вспомнил о презервативе?
Мигель ответил не сразу. Они только что занимались любовью, но теперь снова стали чужими.
— Я сделал это сознательно, — наконец невозмутимым тоном произнес он.
Виктория обреченно покачала головой, зная, что это правда. Значит, он действительно хотел, чтобы она забеременела. Именно таким образом собирался решить все их проблемы и привязать ее к себе.
— Знаешь, о чем все это говорит? — с вздохом сказала она. — Нет? А я знаю. — Виктория не могла скрыть горечи в голосе.
— Пойми, это для твоего же блага, — произнес он.
— Неужели? — Она грустно рассмеялась. — Мигель, признайся, ты просто не доверяешь мне, поэтому и повел себя так. Я тебе даже не нравлюсь. Ты был шокирован моим поведением там, в Париже, я вызвала у тебя отвращение…
— Никакого отвращения! — поспешил заверить ее он. — Я был удивлен. Растерян…
— Скорее уж зол. — Начав говорить, Виктория не могла уже остановиться. — Ты злишься на меня, и, возможно, ты прав. Но вот что я тебе скажу: либо ты кончаешь со всем этим спектаклем, либо принимаешь меня такой, какая я есть, потому что я не собираюсь меняться.
— Тебе и не обязательно меняться.
— Не смеши меня. Конечно, ты ждешь, что я изменюсь, иначе не стал бы так обращаться со мной.
Мигель не произнес ни слова в ответ.
— Ты ждешь, что я начну соответствовать твоему представлению о хорошей жене, — упавшим голосом продолжила она. — Я не знаю, что это за представление, и, если честно, не горю желанием узнать, если это значит больше не видеться с тобой.
— Возможно, нам обоим необходимы перемены.
— Возможно? — Виктория нервно рассмеялась. — Знаешь, Мигель, ты не изменишься, и я никогда не изменюсь в достаточной мере, чтобы удовлетворить тебя. И ты всегда будешь сердиться на меня и наказывать за то, что я не та, кем должна быть. Ведь ты, похоже, никак не поймешь, что я не… — Черт! В ее голосе звучало слишком много эмоций. — Не… — снова попыталась она, но слова не шли.
— Не — что?
— Не соответствую своему положению и происхождению.
— Ты слишком все усложняешь, — резко произнес Мигель. — Возможно, впервые увидев тебя, я действительно пришел в замешательство.
