А вот он здесь… Только тут до Виктории дошел смысл слов ее брата. Значит, Луис и Мигель — один и тот же человек и Уильям знал, что они виделись в Париже две недели назад. Но было ли ему известно, что две недели назад она провела волшебную ночь в объятиях самого страстного любовника в мире? Нет, это невозможно. Иначе Уильям вел бы себя сейчас совсем по-другому.
— Дорогая Виктория, позволь представить тебе Луиса Мигеля да Фонтена-Вилласа, — церемонно начала Беатрис, не замечая, что та помертвела от ужаса. — Мистер да Фонтена-Виллас, это моя внучка Виктория Артрайт.
У Виктории перехватило дыхание. Она попыталась что-то сказать, но не смогла. Судя по его каменному лицу, Мигель не особо обрадовался встрече с ней.
— Она просто красавица, не правда ли? — произнесла Беатрис с гордостью.
— Да, — согласился Мигель, но его голос был резким и бесстрастным.
Виктория подняла на него взгляд и увидела холодную ярость в его глазах. Она поняла, что совершила непоправимую ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни.
— Так засмущалась, что забыла об этикете, — рассмеялась Беатрис и обняла внучку.
Слезы наполнили глаза Виктории. И чтобы не расплакаться, она с силой сжала кулаки и закусила губу.
— Разрешите поздравить вас с днем рождения, мисс Артрайт, — с леденящим душу спокойствием произнес Мигель.
— Спасибо, — еле слышно прошептала она, отводя взгляд.
— Прекрасно. Я думаю, с официальной частью покончено и теперь можно наслаждаться праздником, — весело произнесла Беатрис. — Шампанского! — сияя, добавила она, и гости заулыбались.
Подошел официант, которого наняли обслуживать праздник, с серебряным подносом в руках.
Мигель взял два бокала и подал один Беатрис. Увидев это, Виктория поспешила сама взять бокал с подноса.
— Уильям, скажи тост, — попросила бабушка.
— Предлагаю выпить за Викторию! — торжественным голосом произнес Уильям, поднимая бокал. — Я очень горжусь своей сестрой и от души желаю, чтобы сегодняшний день стал самым счастливым в ее жизни!
Гости присоединились к поздравлению, и Виктория выдавила из себя жалкую улыбку. Самый счастливый… Куда уж там. Нет, это самый ужасный, самый позорный день в ее жизни.
— Спасибо, Уильям.
Она чокнулась с бабушкой и братом, затем с Мигелем, тщательно избегая смотреть на него, но чувствуя его пристальный взгляд на себе.
Ну зачем она только поехала в Париж? К чему были все эти эксперименты?
Виктория заставила себя сделать глоток, хотя и так чувствовала себя как пьяная.
— Почему ты такая бледная? — спросила Беатрис, отводя внучку в сторону. — Не волнуйся, все будет хорошо…
Виктория крепко сжала руку бабушки и молча покачала головой.
— Не надо так нервничать. К концу вечера мы объявим о помолвке. Не заметишь, как быстро пролетит время, а потом уже и свадьба. Мистер да Фонтена-Виллас не будет тебя торопить. Он знает, что ты молода и неопытна…
— Нам нужно поговорить именно по поводу помолвки, — перебила ее Виктория.
— Что с тобой? — не на шутку встревожилась Беатрис.
— Я отказываюсь выходить замуж за этого человека! — выпалила Виктория и покраснела.
— Что ты такое говоришь? — воскликнула ее бабушка. — Я не понимаю. Что тебя так пугает? Вы ведь договорились обо всем в Париже. Луис нам с Уильямом все рассказал. Я ждала, что ты сама мне признаешься, но дни шли, ты ходила сама не своя, и я решила тебя не беспокоить.
Виктории стало трудно дышать, голова закружилась, перед глазами поплыли разноцветные круги.
— Тебе нехорошо? — послышался ироничный голос Мигеля.
Она вздрогнула, почувствовав прикосновение к своему плечу — такое знакомое и одновременно болезненное. Сколько раз она мечтала об этом за последние две недели. А теперь он стоял рядом и на глазах у всех насмехался над ней.
— Так ты все знал, — с трудом выдавила Виктория.
— Да.
Мигель произнес это так спокойно и непринужденно, что она почувствовала, как ее сердце наполняется такой жгучей болью и обидой, что ей стало страшно.
Он притворялся. Он соблазнил ее, зная, что она должна стать его женой. Он забавлялся с ней как кошка с мышкой, словно она была никем. Бездушной игрушкой.
— Я доверилась тебе… — прошептала она и осеклась. — Я думала…
Пальцы перестали ее слушаться, и бокал с шампанским, выскользнув из рук, упал на пол, разбившись вдребезги.
Все замолчали и посмотрели на Викторию.
— Прошу прощения, — пробормотала она, одновременно испытывая и облегчение, и стыд.
Она развернула салфетку и, опустившись на корточки, стала дрожащими руками собирать осколки.
— Виктория, оставь немедленно же! Уильям сейчас позовет Джинни. Она все уберет, — строго произнесла Беатрис.
Но Виктория покачала головой.
— Кто-нибудь может пораниться, — дрожащим голосом произнесла она.
Но Мигель не мог позволить ей оставаться в таком положении. Он взял ее за локоть и довольно грубо заставил подняться.
— Ты можешь испачкаться.
— Я прошу прощения, — повторила она, не зная, что еще сказать.
— Мне кажется, Виктория переволновалась, — бесстрастным тоном произнес Мигель. — Пожалуй, нам стоит подышать свежим воздухом.
Нам? Ну уж нет! Ни за что!
— Я так не думаю, — поспешно пробормотала она. — Мне не стоит покидать гостей.
— Ну что ты, дорогая, — вмешалась Беатрис. — Думаю, Луис прав. Тебе действительно не повредит свежий воздух — уж больно ты бледная сегодня. А потом вам нужно побыть некоторое время наедине. Мы все понимаем. Возвращайтесь, когда накроют ужин.
Мигель решительно потянул Викторию за собой. И она подчинилась, потому что понимала, что своим сопротивлением только вызовет недоумение собравшихся.
Он отпустил ее руку, только когда они вышли на террасу. Некоторое время оба молчали.
Ночь была темная. Небо сплошь заволокло тучами. Капли дождя с мягким шорохом падали на листья и скатывались с них на землю.
— Удивлена? — наконец спросил Мигель.
Как же так? — недоумевала Виктория. Конечно, та ночь была единственной, но она всегда наделяла ее тайным смыслом. Для нее она никогда не было простой ночью. Она что-то почувствовала к Мигелю. Что-то настоящее и волнующее. А теперь оказалось, что он всего лишь заманил ее в ловушку, манипулировал ею…
— Ненавижу тебя, — сказала Виктория, с презрением глядя ему в глаза.
— В спальне, когда мы были вместе, ты испытывала ко мне совсем другие чувства.
Ее сердце болело так, словно в него воткнули острый нож по самую рукоятку. Все, что она чувствовала раньше, было подделкой, иллюзией. Мигель подло воспользовался ею. Ей было невыносимо даже стоять рядом с ним, не то что смотреть на него.
