– Рейчи!
Она с облегчением услышала, что Жоан, кажется, больше не сердится. Он был единственным человеком, чье мнение хоть что-то для нее значило.
К добру это или к худу, но Рейчел все еще хотела, чтобы Жоан думал о ней хорошо. Этот человек был не только частью ее прошлого. Ей было все равно, поддержит ли кто-нибудь ее решение, будет ли кто-нибудь с ней согласен. Главное, чтобы Жоан принял ее сторону!
Словно услышав эти мысли, он неторопливо повернулся, взял руку Рейчел в свои ладони и поднес к губам.
– На самом деле, Рейчи, ты должна знать, что страсть быстротечна. Истинные отношения должны основываться на дружбе и взаимопонимании. Не считай, что угасший огонь должен помешать тебе выйти замуж за Брайса. Подумай о ребенке, Рейчи, подумай о семье.
Жоан снова мягко прикоснулся губами к ее пальцам. Рейчел провела кончиком языка по пересохшим губам, удивляясь сама себе. Как Жоан мог быть столь притягательным для ее бедного сердца! Этот человек действовал на нее подобно магниту. Хотелось обнять его, запустить пальцы в темные волосы и целовать его, целовать без конца.
– Нет, я так не могу!
Она резко отстранилась, не в состоянии больше выносить его близость. Губы Жоана были такими теплыми, такими нежными… Собравшись с духом, Рейчел высвободила руку и спрятала ее за спину. Она больше не позволит Жоану дотронуться до себя…
– Не думай, что я ветреница, – быстро произнесла Рейчел, чувствуя, как шумит в ушах.
А разве нет? – возразил ее внутренний голос. Ты стоишь тут, изнывая от желания, думая только об одном, чтобы Жоан снова прикоснулся к тебе и поцеловал. Разве нет?
– Ну конечно же нет. – Жоан ласково обнял ее за плечи, поглаживая шею и спину волшебными пальцами.
Медленные движения его рук действовали гипнотически. Рейчел ощутила, как грудь наливается, голова кружится, лицо пылает. Ослепленная страстью, она с трудом сдерживалась, чтобы не броситься в объятия Жоана. Ее останавливала только мысль о том, что ему это совсем не нужно.
– Я не ветреница, Жоан, – повторила она, делая шаг назад.
– Ты все еще любишь его!
В голосе Жоана прозвучали неподдельные разочарование и боль. Рейчел с удивлением посмотрела ему в глаза и увидела, что они превратились в узенькие щелочки. Жоан ждал ответа и должен был получить его.
Неожиданно до нее дошло. Жоан, милый, старомодный Жоан, хотел верить в то, что ошибка Рейчел была результатом страсти, результатом любви.
Любовь. Если бы она любила Брайса, Жоан бы понял.
– Да, – прошептала Рейчел, надеясь, что признание заставит Жоана простить ее.
– Тогда скажи, что может быть важнее того, чтобы дать ребенку отца? Семью? Рейчи, почему вы расстались?
– Жоан…
– Не лги мне, Рейчи. Мы слишком давно знакомы для того, чтобы лгать друг другу.
Она беспомощно уставилась на своего мучителя. О, только бы он не оставил ее, только бы продолжал оставаться ее другом! Родители далеко. Помощи от Брайса ждать не приходилось. Люди в Санта-Розе всегда лишь сплетничали о ней. Один Жоан может помочь ей… если только поверит.
– Я жду, Рейчи.
Она собрала всю свою храбрость.
– Брайс женат, – тихо прошептала Рейчел.
– Что?
Голос Жоана внезапно сделался ледяным. Рейчел ощутила, как по ее телу пробежали мурашки.
– Он женат уже почти девять лет. Пожалуйста, Жоан, не смотри на меня так!
Пожалуйста, пойми меня! – мысленно взмолилась она. Но в глазах Жоана стоял ужас.
– Скажи мне, что это шутка. – Его голос дрожал. – Скажи, что это одна из твоих идиотских шуток!
Рейчел сглотнула комок, стоявший в горле.
– Я бы тоже хотела, чтобы все это оказалось только шуткой.
– О, Рейчи!
Она подняла руки, инстинктивно стараясь защититься от гнева и осуждения, звучащих в его голосе. Неужели этот человек так и не сможет понять? Понять то, как ей страшно и одиноко сейчас?
– Ты вступила в любовную связь с женатым человеком, – с печалью в голосе произнес Жоан.
– Это не было любовной связью…
– Давай не будем играть словами. Если Брайс женат уже девять лет, стало быть, у него есть еще дети?
– Двое.
– Рейчи!
– Я не знала, что он женат, Жоан! Я не знала о нем ничего, пока не стало слишком поздно!
Жоан даже не взглянул на нее. После молчания, длившегося, казалось, вечность он наконец спросил:
– Ты всегда ложишься в постель с мужчинами, о которых ничего не знаешь?
– Бостон – большой город. Люди не знают ничего друг о друге.
– Это не объясняет, почему ты переспала с незнакомцем! – вскричал Жоан, сжав кулаки.
Рейчел в испуге отшатнулась.
– Я порвала с ним сразу же, как узнала правду. Но тогда я уже была беременна.
– Он не захотел покинуть жену, не так ли?
– Да. Брайс сказал, что любит ее…
Жесткий смешок Жоана заставил Рейчел замереть в смятении.
– Этот Брайс – бесчестный человек. И его ты выбрала в отцы твоему ребенку! Ты должна гордиться этим, Рейчи. Чертовски гордиться!
Рейчел отвернулась, пристыженная его словами. Жоан быстро уменьшил ее самооценку до размеров горошины. Да что там горошины! Жучка. Микроба. Чего-то такого, что и не разглядишь невооруженным глазом.
Она хотела было возразить, защитить себя, но слова не шли с языка. Собственно, ей нечего было сказать. Жоан оказался совершенно прав: Брайс не был тем, кого она хотела бы избрать отцом своих детей. Отец ее детей должен быть сильным, справедливым, любящим.
Как ее собственный отец, последний из длинной цепи владельцев калифорнийских ранчо. Он всегда был человеком слова. Люди любили его за прямоту и честность. И если он обещал помочь, то помогал.
Вот и Жоан такой же, как Грегори Маггз. Оба всегда поступают правильно. Верно. Справедливо. Не так, как Брайс. Не так, как она сама.
Рейчел робко взглянула Жоану в глаза и похолодела. Вне всякого сомнения, он осуждал ее. Считал импульсивной и эмоциональной женщиной, к тому же безнравственной. Женщиной, которая не отдает себе отчета в своих действиях.
Это была неправда. Жоан не знает, сколько усилий она приложила, чтобы стать независимой. Чтобы не просить денег у родителей. Он не знает, как тоскливо ей было в Бостоне, как она с головой погружалась в работу, лишь бы не сойти с ума от одиночества. Конечно же она не хотела связываться с женатым мужчиной. Просто встретила Брайса на выставке и он показался ей интересным и привлекательным.
Но теперь все это было неважно. Благие намерения не имели никакого значения ни для Жоана, ни для ее отца.
