Уставившись друг на друга, мы медленно осознавали ситуацию. Ни Элисон, ни я не находили объяснения увиденному, мы не понимали, в чем тут дело, но не сомневались, что наткнулись на нечто невероятно важное, зловещее, таинственное и потенциально разрушительное. Ничего более поразительного и чрезвычайного ни с одной из нас прежде не случалось.
Внезапно под крышей дома распахнулось окно и раздался женский голос:
– ЭЙ! ВЫ ДВОЕ!
Мы даже не стали смотреть, кто там гневно орет на нас, просто тотчас же дали деру: через сад, по Лишнему переулку – мы и не предполагали, что умеем так быстро бегать.
8
Тем же вечером, когда совсем стемнело и вез де погасили свет, а я уже засыпала, Элисон озарило.
– О. Боже. Мой. – Она словно с трудом подняла голову, потом села в постели. – Кажется, до меня дошло. Я знаю, что творится в том доме.
Я тоже села, ожидая продолжения.
– Ну?
– Ты смотрела «Психо»?
– «Психо»? Кино? Издеваешься? Конечно, я не смотрела «Психо».
– Но ты ведь слышала об этом фильме?
– Я слыхала, что это самое страшное, самое жуткое кино на свете. И что? – Я не смогла удержаться, чтобы не задать вопрос, хотя ответ был более чем предсказуем: – Только не говори, что ты смотрела. Это же неправда?
– Правда. Моя няня приносила диск, мы вместе смотрели года три назад.
– Твоя няня? – Каждая новая подробность из жизни Элисон наполняла меня смешанным чувством оторопи и зависти.
– Ну да. Она классная. Но ты ведь в курсе, про что этот фильм?
– В общих чертах. Лучше напомни, что там происходит, – ответила я, не имея ни малейшего понятия о сюжете.
– Один чокнутый парень – он и есть псих – живет в большом старом доме при шоссе. Рядом с домом мотель, парень им заправляет, и вот приезжает одна девушка, останавливается на ночь, а он убивает ее, когда она принимает душ. Потом является ее сестра, она ищет ту девушку, знакомится с парнем и сразу понимает, что он типа психо, и тогда она пробирается в большой старый дом, чтобы найти его мать, потому что она решила, что он держит ее взаперти или еще как-то мучает. Спускается в подвал, и там в кресле сидит его мать. Только она мертвая.
– Мертвая?
– Ага. И главное, давным-давно мертвая, много лет, и он все это время хранит труп в доме. Иногда он спускает его в подвал, иногда поднимает в спальню и укладыват в постель.
Я попыталась обдумать действия этого психо и тут же наткнулась на некоторое практическое неудобство:
– Разве люди не начинают… попахивать, когда они пролежат мертвыми несколько дней?
– Он ее замариновал, – деловито сообщила Элисон.
В моем воображении возникло старушечье тело в громадной банке, залитое той же противной на вкус жидкостью, что и маринованный лук в банках, хранившихся на нашей с мамой кухне. Как такое возможно проделать, было выше моего разумения, но на данном этапе маринадная проблема волновала меня меньше всего.
– Но это же не означает, что…
– Почему нет? Вспомни-ка, старуха умерла и оставила ей дом, даже твоя бабушка говорит, что тут что-то неладно.
– Да, но… Если убьешь кого-то, чтобы завладеть домом, то зачем держать труп при себе? Любой захочет избавиться от тела.
– Нормальный человек – да. Но она же Бешеная Птичья Женщина, забыла?
Нестыковок в теории Элисон хватало, и я продолжала упорствовать:
– Но ты видела труп в лесу, а не в доме.
– Правильно. Она его туда принесла.
– Зачем?
– Не знаю. Чтобы он размялся, проветрился. Рэйчел, она сумасшедшая. Совсем полоумная. Кто еще будет жить в доме, где над тобой летает стая птиц?
– А как она притащила покойника в лес? Он ведь тяжелый.
Элисон молчала, и я подумала, что наконец-то обставила ее по очкам. Но в победителях я просидела недолго.
– Ну конечно, кресло-каталка! Вот почему оно до сих пор стоит в саду.
Однако я с ходу опровергла ее довод:
– Кресло плющом заросло и бог знает чем еще. Им давно не пользовались.
Проигнорировав мое возражение, Элисон выложила свой главный козырь:
– Это все ерунда. В том фильме знаешь, как звали психа? Норман Бейтс. А его мать – миссис Бейтс. Миссис Бейтс.
Сейчас я не могу объяснить, почему этот аргумент – глупейший и наиболее иррациональный из всех прочих – лишил меня способности сопротивляться. Возможно, я просто устала спорить. И тем не менее, пусть и не соглашаясь с тем, что наша ситуация во всем, в каждой детали совпадает с фильмом (к тому же содержание фильма по-прежнему представлялось мне очень путаным), я окончательно прониклась убеждением, что мы угодили в самую гущу ужасной тайны, ключ к разгадке – Бешеная Птичья Женщина, и если мы хотим подобраться к ней поближе, то необходимо разузнать как можно больше о человеке – или мертвеце, – чей силуэт мы увидели в окошке дома номер 11 по Лишнему переулку.
Иначе говоря, нам придется спуститься в тот подвал.
9
Второе озарение снизошло на Элисон следующим утром.
Встала она довольно поздно, и, когда явилась ко мне с новой гениальной идеей, я сидела под самой верхушкой сливового дерева в надежде провести хоть полчаса в тишине и покое.
Утро выдалось напряженным. За завтраком бабушка и дедушка держались скованно, если не сказать угрюмо. Ба суетилась, поджаривая хлеб, заваривая чай, но мысли ее были где-то далеко. Дедушка же прятался за газетой. На первой полосе, как всегда, говорилось о войне в Ираке. Сыновья Саддама Хусейна арестованы и убиты, извещал заголовок. Или что-то в этом роде.
Друг с другом они не разговаривали, что было совершенно не в характере обоих. Подавленная их молчанием, я тихонько намазала маслом хлеб и размешала сахар в чашке.
– Дедушка, – робко сказала я, – можно тебя спросить кое о чем?
– О чем? – тон его не располагал к дальнейшей беседе, но я продолжила: – Мы все еще воюем в Ираке?
– С этим все сложно, – ответил он, не отрываясь от газеты.
– А-а…
В отличие от дедушки, ба уловила разочарование в моем голосе.
– Никто толком не понимает, что там творится, – пояснила она. – И не переживай, что бы там ни происходило, Ирак от нас далеко.
– Саддам Хусейн наверняка разозлится из-за убитых сыновей.
– Он давно злится, и одним несчастьем меньше, одним больше, думаю, это для него уже ничего не изменит.
– Но он не нападет на нас? Ведь перед смертью Дэвид Келли сказал, что…
