– Вас подсадить, молодой человек? – спросил доброжелательный голос за спиной.
Миша, все так же с одной закинутой ногой, обернулся. На дорожке возле корпуса стояла Нагайна. Чёрт, как это он не услышал её каблуков?.. Директриса со спокойным интересом наблюдала за ним, чуть приподняв брови. Обеими руками она железной хваткой держала за плечи Алёну Гасанову и Катю Величко. На девочках были нарядные платья, губы у обеих были накрашены, а вид – виноватый.
– Н-нет, спасибо! – Единым рывком вскарабкавшись на подоконник, Миша забрался в комнату и оглянулся на директрису.
– Похоже, под окнами шестого отряда пора ставить сети… – заметила Нагайна.
– Извините! – на всякий случай выкрикнул Миша, с грохотом захлопнул окно и пригнулся.
Рядом послышался стон. Миша оглянулся. Арам, задыхаясь, хохотал в подушку.
* * *
День Нептуна прошёл так, как проходят практически все Дни Нептуна во всех детских лагерях – в играх и представлениях. Миша заметил, что в «Танце русалок», кроме наряженных вожатых и девочек из старших отрядов, участвовали две настоящие русалки. Правда, кроме него, никто на это внимания не обратил: русалки хихикали и ныряли в точности так же, как все остальные.
Посреди представления на пляж явилась стая чаек – шайка Одноглазого Пью, и половина ребят на некоторое время перестала обращать внимание на «актёров», декламировавших стихи. Кто-то кидал чайкам хлеб, кто-то гонялся за ними.
– Слева кидай, справа Пью не видит! – выкрикивали Грохотовы, пока их не утихомирила Ксюша.
Роль Нептуна исполняла Клавдия Тромбон. Её «дочерью» была Тоха в длинном спутанном парике и серебристой юбке, мешавшей не только плавать, но даже ходить.
– Засмеёшься – убью! – прошипела она, пробегая мимо Миши. Тот почему-то сразу поверил.
Правда, сразу после основной части представления Ксюша, стараясь не шуметь и не мешать остальным, торопливо собрала своих ребят и повела назад в корпус. Девочки недовольно гудели.
– Надо было раньше думать и вести себя по-человечески! – ругалась Ксюша. – А ещё кто-нибудь из корпуса убежит – до конца смены запертыми будете сидеть! Всё-всё! Кстати, имейте в виду – завхоз на ваших окнах заглушки снаружи поставил!..
* * *
Вечером на площадке перед главным корпусом шла дискотека. Музыку было слышно издалека. Девчонки тоскливо вздыхали, но Ксюша на сей раз решила перестраховаться – она собрала «Искателей» в холле корпуса и затеяла «тихие игры» – в «Крокодила», в «Бумажки» и во что-то ещё. Впрочем, играть оказалось весело, так что время прошло незаметно для всех. Несколько раз Ксюша выставляла из корпуса Тоху, которая каким-то непостижимым образом каждый раз снова оказывалась в холле. Вожатая только диву давалась, в очередной раз обнаруживая «лишнюю».
Только после отбоя, несколько раз перепроверив и снова пересчитав своих подопечных, Ксюша, наконец, заперла дверь корпуса, двери обеих палат и отправилась спать сама.
Вскоре после того, как её шаги затихли, из-под кровати Вики Незнамовой высунулась встрёпанная голова.
– Спите? – спросила Тоха, выбираясь и бесцеремонно усаживаясь на Викину постель. С кроватей послышалось хихиканье.
Никто не спал. Спать отчего-то не хотелось совершенно. Возможно, виновата была музыка, отголоски которой все ещё доносились от главного корпуса – у старших отрядов отбой был на час позже.
– Давайте болтать! – предложила Маша Куковицкая. – Всё равно же не спим!
– А пойдёмте к мальчикам! – предложила Катя. – Наверняка же они тоже не спят! Будем болтать и рассказывать истории.
Ксюша заставила её умыться, но это не особенно помогло: собираясь в лагерь, Катя выпросила у мамы дорогой набор стойкой косметики, которую не так просто было отмыть. Тушь на глазах, может, слегка и размазалась от мыла, зато помада вообще не пострадала. И румяна тоже. Кате было очень обидно, что такую красоту некому оценить.
– Не может быть и речи! – возмутилась Эля. – Что сказала Ксюша!
– Подумаешь! – махнула рукой Катя. – Мы же даже не выходим из корпуса!
– Ну и как ты собираешься это сделать? – скептически спросила Эля. – Дверь-то заперта!
– Есть одна идейка… – Катя невинно улыбнулась.
* * *
Мальчики тоже не спали. Грохотовы рассказывали в красках, как им удалось, ускользнув от Нагайны, пробраться к морю за лагерным пляжем, и как завхоз Михалыч вместе с охранником в итоге их выследили.
Никто почти не удивился, когда из-под Мишиной кровати одна за другой начали вылезать девочки. Последней, держа за руку Тешу, выбралась недовольная происходящим Эля. «Должен же кто-то присматривать за этим безобразием!» – как бы говорил её взгляд.
– Все чудесатее и чудесатее, – прокомментировал Арам. – Добрый вечер, леди!
– Слууушай, – протянул Гроссман, обращаясь к Доброхотову, – и как это мы с тобой сразу не подумали?
– Сквозь стену! – хмыкнул в ответ Доброхотов и кивнул.
Оба уже заинтересованно смотрели на Тешу.
– Не пойду! – категорически объявил тот, поймав их взгляды. – Наружу – не пойду!
– Теееша, – просительно протянул Митя. – Будь человеком, а…
Теша изумлённо вытаращил глаза и ещё сильнее замотал головой. Быть человеком ему явно не хотелось.
Эля свирепо упёрла руки в бока.
В разговор вмешалась Вика Незнамова.
– А вы знаете, – восторженно начала она, – что после отбоя все вожатые голыми купаться ходят? Прыгают с разбега с мостков там, где прыгать запрещено…
– Что, и Тромбон?! – с ужасом спросила Алёна, прижав руки ко рту.
– Конечно! Всё! Что я вам – врушка какая?!
– По законам физики, это невозможно, – хмыкнул Арам. – Если Тромбон прыгнет в воду с разбега, прилив будет такой, что лагерь волной смоет.
– И только наш – не ходит! Вот!
– Да откуда ты-то всё знаешь? – недовольно вклинилась Эля. – И не верю я в это. Вечно ты какие-то сказки рассказываешь.
– Поссспорим? – свистящим шёпотом переспросила Вика и с вызовом протянула худенькую ладошку.
– Ни за что! – насупилась Эля, зачем-то спрятав руку за спину.
Все разом посмотрели на Тешу.
* * *
Музыка у главного корпуса уже затихла, и даже старшие отряды разошлись по своим корпусам. Дорожки лагеря опустели. И только четырнадцать ребят и один квартирный, стараясь держаться в тени и прижимаясь к стенам, крались по направлению к пляжу.
Теша чувствовал себя ужасно. Такие далекие прогулки по улице были для него не самым простым испытанием. Так далеко даже Нюся не заходила!
«Зато мне будет что рассказать ей, когда вернусь», – утешал он самого себя. Впрочем, на то, что он вообще однажды вернётся домой, надежды было всё меньше.
