– И очень плохо, – хмуро отрезал Соколовский, после чего снова пристально посмотрел на Мишу. – Сами мы, положим, никуда и не ходим. Зато своих людей мы собираем в дорогу столетиями. Люди в этом ничего не понимают!
– Угу, – буркнул Миша, – может, вы уже вообще тогда со мной всей компанией рванёте? Или только Тешу со мной отрядите? Ну чтоб точно уже ничего не забыть? А? Что, Теша, – поехали со мной? – Миша заметил, как при этих словах вздрогнул Теша и как вытянулись физиономии Нюси и Соколовского. Сделав паузу, он оглядел перекошенные лица собеседников и, довольный произведённым эффектом, заключил: – Всё, баста! Сам разберусь, что мне нужно!
И вышел из комнаты.
* * *
Несколько секунд трое квартирных стояли в тишине, не шевелясь. Потом Теша, неловко повернувшись к остальным, зацепил кончиком хвоста цветочный горшок на подоконнике. Послышался грохот.
– Я приберу сейчас, – Нюся всхлипнула. – У тебя ведь теперь и без того… дел-то много будет…
– А это… – Теша нерешительно посмотрел на Соколовского, – это никак нельзя, ну… отменить? Он ведь не всерьёз, ты ж понимаешь…
– Молодёжь… – проворчал Соколовский. – Да что вы понимаете?! Всерьёз – не всерьёз! – Старик опустил голову, потряс бородой и сердито заключил: – Как будто я и сам не знаю, что не всерьёз! А только отменить не получится. Не выйдет из этого ничего, понимаешь ты, юноша? Ты должен! Это как… договор такой. У квартирных – свои ПРАВИЛА. Если мы станем их нарушать – тогда… ну не знаю я, уж чего тогда будет! Но что ничего хорошего – это точно! Если твой человек с собой позвал – стало быть, надо ехать.
– Да ты не волнуйся так! – Нюся погладила своей тоненькой лапкой Тешу по макушке, хотя сама едва не плакала. – Я вот тоже один раз… во двор выходила. И ничего! Всё хорошо со мной, видишь?
Теше было очень стыдно трусить, особенно при Нюсе. Но трусил он отчаянно.
– А ты мне… Бусы привези с моря, а? – Нюся уже загорелась новой идеей. А идея о новом украшении не могла не занять её целиком. – Я слышала, там, на море, такие красивые бусы делают, из ракушек. Мне Люба рассказывала…
– Ага, – вздохнул Теша. – Привезу… если жив останусь.
* * *
Тут стоит сделать небольшое отступление. Как верно заметил Соколовский, у квартирных – свои Правила. Они не во всём совпадают с правилами, принятыми у людей. Но домовые и квартирные следуют своим Правилам, пожалуй, и получше, чем иные люди – своим.
Самое главное Правило для домовых и квартирных – это Правило Переезда.
Дело в том, что все домовые живут ровно столько, сколько стои́т их дом. Но если хозяева – люди – переезжая на новое место, позовут домового с собой, он должен ехать с ними. И живёт он тогда уже на новом месте – снова пока дом стои́т. Если только опять люди с собой не позовут.
Оттого и встречаются среди домовых долгожители вроде Соколовского-Квартирного. Семья, которой он верно служил много столетий подряд, не раз переезжала на новое место, но каждый раз кто-то из членов этой семьи говорил заветное: «Домовой, домовой, поехали со мной!» – или: «Хозяин, поехали с нами!»
Домовой или квартирный не может покинуть свой дом по собственной воле. И не отправиться со своим человеком, если позвали, – тоже не может.
Неспроста так всполошились квартирные из-за Мишиных слов. Сам того не желая, он произнёс те самые заветные слова, которые для домовых как заклинание, как договор, который нельзя нарушить.
* * *
Спустя полчаса под Мишиной кроватью стоял большой деревянный сундук с коваными углами и большим висячим замком. В сундуке лежали сплошь нужные, по мнению Соколовского, вещи:
√ связка свечей,
√ четыре коробки хозяйственных спичек,
√ моток верёвки,
√ моток медной проволоки,
√ небольшой чугунный утюг,
√ кастрюлька-котелок,
√ несколько холщовых мешочков с травами,
√ два складных садовых стула,
√ складной же перочинный ножик,
√ тёплое одеяло,
√ солнцезащитный крем,
√ зонтик,
√ изрядно потрёпанная «Книга о вкусной и здоровой пище» 1931 года издания,
√ пакет сушёных груш,
√ пакет орешков и ещё тысяча мелких и крупных предметов совершенно уж загадочного назначения.
Теша с тоской смотрел на сундук и диву давался, как всё это в нём помещается.
– Может… утюг не надо?.. – с тоской и робкой надеждой спрашивал он.
– Надо! – непререкаемым тоном отрезал Соколовский. – Без утюга в походных условиях – никуда! Я-то знаю!
– Да куда же мы этот сундук-то денем?!
– А в чемодан. Наше-то барахлишко завсегда в хозяйский чемодан поместится, ты не смотри, что на вид они по размеру почти одинаковые. Да и сам ты в тот же чемодан залезешь. Травы не перепутай! Вот в этом мешке – от кашля, здесь – от гриппа, это от головной боли, вот от бессонницы, а это – от морской болезни…
– Какой болезни? – удивился Теша.
– Морской, – важно пояснил Соколовский. – Она, ну… от моря бывает. Люди, они от моря все больные и зелёные, а всё равно лезут.
В этот момент прямо из обоев показался ещё один любопытный нос. Нос хищно пошевелился, а затем его обладательница выбралась из стены, деловито прошлась по комнате и, заглянув в сундук, одобрительно кивнула.
– Привет, – хмуро кивнул Теша. – Я вот тут… собираюсь.
– Я знаю, – пожала плечами вошедшая и, нимало не смущаясь, пояснила: – Я подслушивала.
Звали новую гостью Маруней, была она по роду занятий квартирной, а по национальности – кикиморой болотной.
Родилась она когда-то на свет кикиморой, и любимым её занятием в молодости было заманивать путников на болото блуждающими огоньками. На почве общих интересов дружила в ту пору с лешим. А потом поселилась с людьми и стала кикиморой домашней, а позже и вовсе предпочла величать себя – домовой и о болотном прошлом вспоминать не любила.
– Ты, Теш, главное дело, с лешими дружбы не води, – авторитетно посоветовала она, – плохая компания. Ну и там, знаешь, русалки всякие… кикиморы опять же. В общем, много там всякого сброду будет. Так ты уж поостерегись, я-то знаю, о чём говорю!
– Ну, – хмыкнул мудрый Соколовский, – лешие-то, положим, и не самое худшее. И родня они нам, в конце концов, да и сами – в своём доме хозяева, как мы, только что дом у них – пуща лесная. Я так мыслю, что и подсобят, ежели чего…
– Ни. За. Что, – отчеканила Маруня. – Лешие – они…
– А я думал, – робко вмешался Теша, – Лешие – это так… вроде сказки.
Соколовский с Маруней разом замолчали, пристально посмотрели на Тешу, а потом вдруг расхохотались.
