– Это Аллах вам велит меня убить?
Он ответил с достоинством:
– Я подчиняюсь его воле.
– А вы уверены… что это вам нашептывает не Иблис?
Он кивнул.
– Да…
– Я тоже, – ответил я.
Все его возможности уже как на ладони, нервные точки и слабые места тоже, а также учтены все движения моих суставов и насколько сухожилия могут растянуться.
Я сдвинулся с линии автоматного огня, перехватил за ствол и с силой ударил им стража в лоб. Автомат оказался в моих руках, мозг отсчитывает бесконечно длинные секунды и сообщает, на какой именно этот молодой красавец выхватит пистолет…
Он в самом деле потянулся к кобуре, я с силой ударил в живот, развернулся и обрушил приклад на череп стражника. Там хрустнуло, а сам стражник распростерся на полу.
Когда Али разогнулся, черное дуло его пистолета уже смотрело ему в лицо.
– Аллах на моей стороне, – сказал я.
– Но я…
– Это я воин Аллаха, – прервал я и нажал на скобу.
Выстрел грянул глухо, но все равно снаружи услышат, хотя, скорее всего, решат, что он пристрелил меня за ненадобностью, жизни неверных ничего не стоят, однако если кто-то решит заглянуть…
Я дождался, и когда дверь приоткрылась и вовнутрь просунулась голова в бурнусе, я, стоя сбоку, ударил рукоятью в затылок и, подхватив обмякшее тело, втащил в комнату.
Глава 7
Обратный путь помню хорошо, быстро пробежал и выскочил из-за шелкового занавеса, когда шейх разговаривал с двумя боевиками. Один говорил что-то быстро и горячо, прижимая ладонь к сердцу, второй опустился перед шейхом на одно колено и поправлял у него под ступнями подушечку.
Оба обернулись ко мне, я дважды выстрелил почти в упор. Первому пуля ударила в лоб, а второй, что подкладывал подушечку, замедленно, как всегда мне кажется в подобных случаях, начал поворачивать голову в мою сторону.
Пуля саданула его в висок, рана получилась широкая, кулак пролезет, это не лобная кость, кровь брызнула под давлением. Он завалился набок, а шейх с болезненной гримасой ухватился за грудь.
– Неужто задело? – спросил я с невольным сочувствием. – Ничего, рана не опасная. Сожалею, просто пуля навылет… Где моя жена?
Он сказал хриплым голосом, не убирая ладонь от зажимаемой раны, кровь продолжает течь, хотя и тонкой струйкой:
– Ее увел начальник полиции.
– Арслан?
– Да…
– Где он сейчас?
Он сказал слабо:
– В соседнем здании… Зачем ты это сделал? Ты хуже меня…
– Почему?
– Я хотя бы чувствую праведный гнев, – проговорил он с трудом, – уничтожая врагов ислама… А ты как голем, что когда-то уничтожит всех людей на свете…
– Не уничтожит, – пообещал я. – Люди всегда будут големее любых големов. И никогда им нас не догнать, потому что мы сами еще те големы.
Он попытался привстать и выпрямиться, видя, как я направил ствол пистолета в его сторону.
– Во имя Аллаха, – произнес он с гордым блеском в глазах.
– Во имя Аллаха, – согласился я. – Ислам – религия мира. Так что это я правоверный, а не вы, уважаемый шейх…
– Аллах все видит, – проговорил он слабо, но с оттенком дьявольской гордыни. – Аллах акбар…
– Аллах акбар, – повторил я. – Пусть Всевышний будет милостив к тебе, слуга шайтана.
Выстрел грянул приглушенно, шейх от пули в лоб ударился затылком в стену. По ней расплескалось кровавое пятно, а еще осталась глубокая выемка от пули.
Его тело завалилось набок, кровь на стене тонкими струйками начала сползать к полу.
Я взглянул на труп, почему-то ну совсем не чувствую ни радости, ни гнева, ни даже волнения. А только что с ним спорил, мы общались как люди… Вот и говори, что нет ничего дороже человеческой жизни.
От того, что мы только что спокойно беседовали о роли философии в становлении правильного человека, уже видно – достаточно легко смогу выстрелить и в такого мудрого оппонента.
Я пару мгновений смотрел в его залитое кровью лицо, хотя нужды всматриваться нет, он теперь навечно в моей памяти, только не в мозгу, а в облаке.
Да, убил. И вроде бы давление не подскочило, а пульс все тот же. То ли вот эта все расширяющаяся емкость моего мозга идет за счет подавления эмоций, то ли еще почему, но чуточку тревожит это состояние, когда у меня никакого чувства вины…
Нет, никакого подавления эмоций не происходит. Даже могу сказать теперь, что эмоции тоже стали несколько острее, однако возможности мозга возросли в тысячи раз, потому… потому все под контролем мозга, как мне когда-то в юности отчаянно жаждалось…
Все, произнес голос в мозгу, ищи Ингрид!.. А потом Левченко, Куцардис, Челубей, Затопек…
До участка я добежал торопливый и очень деловой, охране у входа крикнул резко:
– Арслан ждет меня немедленно!
Они не успели слова сказать, я отпихнул и прошел быстро и решительно по коридору прямо в его кабинет, картинку которого постоянно держал перед глазами.
В кабинете Арслана двое полицейских, короткие израильские автоматы висят на плечах стволами вниз, Ингрид стоит посреди комнаты с сорванным платком, прекрасные черные волосы распущены, гордая и надменная, а напротив покачивается на пятках Арслан со сладострастной усмешкой.
Я сразу же с разбега приставил ствол пистолета к его голове.
– Кто шевельнется, я ему мозги вышибу!.. Ингрид, лови!
Она поймала брошенный ей автомат и моментально повернулась с ним к застывшим полицейским.
– Всех?
– Какая кровожадная, – сказал я с укором. – Это же закон, хоть и хреновый. Но если кто-то шелохнется, коси всех… А теперь, Арслан, ответствуй, ты в самом деле начальник участка?
Он облизнул губы и сказал густым голосом:
– Да. Убери пистолет…
– Не двигайся, – предупредил я. – Видел, как мозги вылетают? То-то. Увидишь, как вылетят твои. Если ты начальник полиции, если представляешь власть и закон, то что же ты, как последний бандит, ударил меня безоружного и с поднятыми руками? Это хорошо?
Он процедил сквозь зубы:
– Мы власть. А ты никто.
Я покачал головой.
– Власть у того, как сказал великий Мао, у кого оружие, так? Ты поступил нехорошо и опорочил законную власть Туниса. Потому я от имени законной власти Туниса и преподам тебе урок. Им тоже…
Он насторожился, когда я вытащил из ножен десантный нож.
– Ты ударил безоружного и с поднятыми руками, – повторил я еще раз. – А так делать нельзя. Чтобы ты и твои друзья это запомнили…
