– Иван Андреевич как раз собирается поблагодарить всех на банкете, – добавила она.
Бухгалтерша обещала заглянуть попозже, чтобы застать начальство, и ушла. А Полина с тревогой взглянула на часы: Иван Андреевич никогда так надолго не опаздывал. Неужели что-то случилось?
Она уже было собралась позвонить ему на мобильный, когда начальник появился в дверях.
– Доброе утро, Полина! Сделаете мне кофе? – И он быстро прошел в кабинет, неся в руках пакет из художественного магазина.
Когда позже Полина заглянула к нему с чашкой эспрессо, Иван склонился над белым листом с мелком в руках и увлеченно рисовал. При виде нее он быстро накрыл рисунок папкой с документами.
– Спасибо, Полина! – Он улыбнулся ей.
А ей хотелось плакать. Арина вернулась, и Иван рисует новый ее портрет. Уже не карандашом – пастелью, ради этих карандашей он даже опоздал на работу – не мог дождаться вечера и с самого утра помчался в художественный магазин. Арина – его муза, а Полина – всего лишь помощница, которая приносит кофе.
– Новый портрет? – Она нашла в себе силы улыбнуться в ответ.
Иван отчего-то смутился, бросил взгляд на рисунок, накрытый бумагами, будто не хотел, чтобы Полина увидела хотя бы фрагмент.
– Не буду мешать. – Полина поставила чашку с кофе на край стола и вышла. Хотя больше всего на свете хотелось выхватить портрет и разорвать его на мелкие кусочки. Она так больше не выдержит.
Полина вернулась в приемную, взяла из лотка принтера чистый лист и вывела на нем дрожащей рукой: «Прошу уволить меня по собственному желанию».
Арина проснулась от того, что ее трясла за плечо квартирная хозяйка. Ее визгливый голос зудел и зудел, как жирная надоедливая муха.
– Арина! Да проснись ты! Ты что, обкурилась чего? Или что хуже?
– Ничего я не обкурилась, – пробормотала Арина, с трудом продирая глаза.
Зоя грозно нависла над ней и всматривалась в ее лицо.
– Спишь тут как убитая!
– Хоть бы позвонили для приличия, прежде чем врываться, – огрызнулась Арина.
– Обзвонилась вся! – рявкнула Зоя, потрясая связкой ключей. – Казимировна сказала, дома ты, со вчерашнего дня не выходила, мужика какого-то привела.
– А кстати, – Арина рывком села на диване и осоловело огляделась, – где Иван?
Она лежала на диване одетой, и кто-то заботливо укрыл ее пледом.
– Не набрехала, значит, старая клюшка, – сощурилась Зоя. – Был мужик! Я же говорила: борделя в своей квартире не допущу!
Арина подозревала, что квартирная хозяйка одинока и несчастна, поэтому и бесится при одной мысли, что Арина пользуется успехом у мужчин. Но она не в том положении, чтобы высказывать свои версии вслух.
– Между прочим, я вам за эту квартиру деньги немалые плачу, – напомнила Арина. Где же все-таки Иван?
Последнее, что она помнила, это как они с ним пили чай. Речь Ивана становилась все более бессвязной, снотворное начинало действовать… Вот только не на него. На нее! Арина со стоном схватилась за раскалывающуюся голову.
– Что, похмелье? – злорадно склонилась над ней хозяйка.
– Принесите воды, – хрипло попросила Арина.
– Щас! – фыркнула Зоя. – Я тебе в служанки не нанималась!
От нее жалости не дождешься. Арина встала с дивана и, покачиваясь, прошла на кухню.
На столе стояли две пустые чашки. Иван что-то заподозрил и подменил их. Это Арина выпила предназначенное ему снотворное, и это ее сознание стало отключаться, а голос Ивана звучал все более неразборчиво, пока она не провалилась в сон. Недооценила она дурака!
– Пей! – Зоя сполоснула одну из чашек, налила в нее воды и сунула ей.
Арина жадно выпила.
– Рассказывай, что тут у тебя произошло! – Зоя по-хозяйски села за стол и уставилась на нее.
И Арину внезапно прорвало, она рассказала Зое, как Иван сначала влюбился в нее без памяти, а потом внезапно разлюбил и хотел бросить. И как она хотела его удержать и приготовила чай со снотворным.
– Дура ты, – фыркнула Зоя. – Хотела, как в кино, мужика опоить. Только жизнь – не мыльная опера. За все приходится платить. Кстати, об оплате… Я за деньгами пришла.
– За какими деньгами? За декабрь у меня все оплачено! – возмутилась Арина.
– За декабрь оплачено как за последний месяц, – напомнила Зоя. – А если собираешься оставаться здесь в январе, плати авансом.
– Нет у меня денег. – Арина жалостливо шмыгнула носом и устремила на квартирную хозяйку взгляд, полный мольбы. – Может, дадите мне отсрочку?
– Я не военкомат. – Зоя поднялась из-за стола. – Или плати, или съезжай первого января.
И хозяйка ушла, хлопнув дверью. Глупо ждать милости от женщины по фамилии Мухина, угрюмо подумала Арина. А вот Ивана можно еще попытаться вернуть.
Она прошла в комнату и достала из шкафа эффектное брендовое платье.
После обеда офис потихоньку опустел. Все торопились домой, чтобы принарядиться к вечернему корпоративу.
«Прошу уволить меня по собственному желанию», – уже в который раз вывела Полина. Руки дрожали, почерк был далек от идеального. Не хотелось, чтобы Иван запомнил ее нервной истеричкой с неаккуратным почерком.
Зазвонил мобильный.
– Я внизу, – сообщила Клара. Еще вчера они договорились, что сестра отвезет ее в салон красоты, а оттуда – домой за платьем, и в ресторан.
– Спускаюсь, – отозвалась Полина, скомкала лист с заявлением и отправила в корзину – к десяткам испорченных черновиков.
Она сходит на корпоратив, а уволится в новом году. За каникулы у нее будет время написать идеальное заявление.
– Иван Андреевич, – Полина заглянула в кабинет, где Иван по-прежнему увлеченно рисовал портрет, – я пойду?
– Конечно, Полина. Увидимся на корпоративе. – Он тепло улыбнулся ей и снова склонился к портрету.
Полина прикрыла дверь, чувствуя себя третьей лишней, сорвала с вешалки пуховик и выскочила в коридор.
Три часа спустя Полина стояла у зеркала в своей комнате, уже полностью готовая к корпоративу, а добрая фея Клара застегивала «молнию» на изумрудном платье.
– Вуаля! – Клара отступила на шаг и довольно оглядела сестру с головы до ног. – Ну что скажешь, сестричка?
– Это я, – улыбнулась Полина. Больше всего она боялась, что после хлопот стилиста не узнает себя в зеркале, как участницы модных телевизионных проектов. Но нет – стилист не изменил ее внешность, он проявил ее, как будто увеличив настройки яркости и контраста. Искусный макияж углубил синеву глаз, коралловая помада подчеркнула мягкую линию губ, от хайлайтера кожа словно засияла изнутри. Романтичные золотистые локоны, выпущенные на свободу из привычного гладкого пучка, спадали на обнаженные плечи, а изумрудное платье подчеркнуло хрупкость и женственность фигуры.
