Потом папа догонял его, и начиналось самое интересное: катание с горок. Выбирались самые высокие, желательно с трамплином, и Руслан иногда нарочно падал в снег, просто от счастья.
Наперегонки карабкались наверх, и иногда отец давал сыну обогнать себя.
Набегавшись и замёрзнув, они садились в электричку, и папа доставал из рюкзака термос с чаем и бутерброды. Мама обычно делала с сыром, и во время похода всё это успевало основательно помяться, но ничего вкуснее Руслан никогда не ел.
…Заметив неподалёку хорошо укатанную лыжню, Руслан грустно улыбнулся.
Тогда казалось, что отец всегда будет рядом, и это детское счастье никогда не кончится…
Он повернул к санаторию. Наверное, мама уже распаковалась и теперь хочет, чтобы он отвёл её пить кофе. Есть надежда, что она встретит кого-то из старых знакомых (профком раздал путевки почти половине сотрудников) и тогда забудет о любимом сыне, а любимый сын сможет предаться одинокому отдыху в номере или поискать приключений в каком-нибудь туземном кабаке.
Войдя в холл и, по своему обыкновению, заинтересовавшись наглядной агитацией, Волчеткин неожиданно увидел Полину с мужем. Она шла, держа под руку Георгия Феликсовича Майофиса, который, сам по себе будучи вполне импозантным мужчиной, рядом с женой смотрелся совсем стариком. Вежливо поздоровавшись, Руслан удостоился приветливой улыбки Майофиса и милостивого кивка Полины.
От того ли, что на ней была тяжёлая, не по возрасту и не по погоде норковая шуба, или от холодного мрачного выражения Полининых глаз, Руслан вдруг совершенно ясно увидел её в будущем, весьма недалеком, – постаревшей, располневшей, злой и очень несчастной женщиной, которая всеми правдами и неправдами добьётся высокого положения в обществе, но использует его только затем, чтобы мстить обидчикам, настоящим и мнимым.
Видение было настолько ярким, что Руслану на короткий миг даже сделалось не по себе.
Вдруг благодаря неуловимому капризу подсознания он вспомнил, где видел раньше Елизавету Алексеевну. В любимом книжном магазине, вот где! Помнится, он тогда ещё подумал: «Интересно, что она читает?»
Поколебавшись немного, он достал телефон и набрал номер следовательницы, который она не побоялась ему дать, прощаясь после обыска.
Сам Руслан никогда, ни при каких обстоятельствах не давал свой мобильный номер больным. Горький опыт научил, что тебя просят телефон на самый крайний случай, а потом выясняется, что крайний случай в понимании пациента – это когда он в три часа ночи задаётся вопросом, полезно ли будет попринимать отвар алоэ.
Поэтому Руслан Волчеткин воспринял обмен номерами как акт величайшего доверия. Хотя как знать, может быть, у Елизаветы Алексеевны два телефона, один для службы, другой для личных дел…
– Слушаю вас, – раздался из трубки суховатый голос.
– Это Руслан…
– Да, Руслан Романович, здравствуйте. У вас какие-то новости?
– Нет. – Руслан на секунду замялся, но быстро собрался и продолжал: – Я просто подумал, мы могли бы с вами повидаться после выходных. Например, в книжном магазине?
– Спасибо. – Голос следовательницы стал мягче, Руслану показалось даже, что она улыбается, объясняя ему свой отказ. – Но если вы ничего не имеете сообщить мне по делу, то встречаться нам с вами нельзя. Следователь обязан сохранять беспристрастность. Закон прямо запрещает ему какие-то личные отношения с фигурантами дел, и если вдруг обнаружится, что мы с вами общаемся неформально, у вашего брата могут возникнуть проблемы.
– А, тогда не будем! – быстро сказал Руслан. – Подождём, пока всё решится. До свидания, Елизавета Алексеевна.
– Всего хорошего.
Руслан был просто уверен, что она улыбается, и ему самому вдруг стало весело, несмотря на отказ. Слушая её речь с гладкими, как морская галька, бюрократическими оборотами, он подумал, что оторвал Елизавету Алексеевну от работы: может быть, она сегодня дежурит, оформляет сейчас какое-нибудь дело и по инерции заговорила языком полицейского протокола.
* * *
– Сходил я к этим гаражам! – Дверь отворилась так внезапно, что Лиза едва не поперхнулась кофе.
– Слушаю тебя внимательно, – сказала она, откашлявшись. – Булочку будешь?
Вася схватил булку, прыгнул на свой любимый подоконник и стал жевать, блаженно жмурясь.
Лиза приготовила ему кофе с молоком и огромным количеством сахара, как он любил.
– Давай уже, говори, не интригуй!
– Короче, нашёл я свидетелей. Супружеская пара, живут в соседнем доме. Положительные люди, он из МЧС, она – фельдшер «Скорой помощи». Вечером выходили за вином и во дворе заметили незнакомую женщину. Там жена неистово худеет, поэтому обращает внимание на всех стройных миниатюрных дам.
– Вася, если вспомнить наш способ убийства, то, согласись, стройная миниатюрная дама – это не совсем то, что нам нужно.
– Ты дослушай сначала, что за манера перебивать. – И Вася мстительно запечатал себе рот очередным куском Лизиной булки.
Лиза сделала вид, что ей совсем неинтересно.
– В общем, дамочка околачивалась во дворе минимум полчаса, они видели ее, когда шли туда и когда обратно. А теперь угадай, в чём она была одета?
– В синее пальто?
– Синее-синее!
– И свидетели так прямо уверенно назвали цвет? Вечером, в плохо освещённом дворе? Вася-Вася! Любой адвокат от этих показаний камня на камне не оставит. За вином ходили? Наверняка за добавкой – а значит, пьяные были. Ну а уж там от синих женщин недалеко и до зелёных людей. Или чертей.
– Говорю тебе, приличные люди…
– Ты прекрасно знаешь, что цвет одежды в сумерках определить довольно сложно, особенно если он тёмный. А уж запомнить… Ты сам помнишь, какая у меня куртка? А у Наташи?
– У Наташи помню, – сказал Вася чуть смущённо, и Лиза подумала, нет ли у него интереса к инспектору по делам несовершеннолетних, не связанного с делами несовершеннолетних?..
– Будь это белый день, можно было бы воссоздать цвет по волокнам с перчаток Голлербаха и попросить свидетельницу выбрать среди других, так сказать, пятидесяти оттенков синего.
– Во-первых, свидетельница ничего не знала о перчатках, но уверенно назвала синий цвет. Прямо совпадение-совпадение! А главное, она фельдшер «Скорой помощи», и синий цвет ей уже поперёк горла, она его везде опознает и запомнит. Видела, слава богу, при любой погоде, времени суток и освещении!
Лиза поморщилась, но признала Васину правоту. Если ты полжизни проводишь в синем комбинезоне, вряд ли ошибёшься. Надо, пожалуй, вызвать и опросить этих любителей бытового пьянства. Хотя что опрос даст? Свидетельница ясно сказала, что дама была хрупкого сложения, иначе она вряд ли обратила бы на неё своё внимание, а почти невозможно себе представить, что подобная женщина в состоянии одним ударом сокрушить здоровенного мужика.
