В ритуальном агентстве молодой человек в тёмной одежде и с выражением профессиональной скорби на лице взялся всё устроить и скинуть ей на почту электронный билет.
– Обратный брать? – спросил он деловито, и Христина отказалась.
Молодой человек вдруг взглянул на неё с явным мужским интересом, и вместо обычного смущения Христина вдруг почувствовала радость, что молода и привлекательна даже для этого могильного червя.
Ещё вчера поездка виделась ей тяжёлой необходимостью, а сейчас Христина радовалась, что поедет в город своего детства, погуляет по знакомым местам и обязательно встретится с Людмилой Ивановной, познакомится с ней не только в Сети, но и вживую. Она не станет жаловаться и ныть, наоборот, придумает им обеим какое-нибудь интересное занятие. Или сама станет утешать Людмилу Ивановну, та ведь говорила, что перенесла тяжёлый развод, но Христина была поглощена собственными несчастьями и не вникала в беды подруги.
Погода держалась, в лазурном небе ярко светило солнце, растапливая остатки снега, и капли воды, падая с крыш, сверкали в солнечных лучах. Всё казалось чистым и праздничным. Христина вышла к Казанскому собору, остановилась возле величественной колоннады за зелёной медной спиной Барклая де Толли, жадно впитывая строгую красоту Невского проспекта. Мимо неё с недовольным лицом прошёл Петр Первый, Христина улыбнулась ему, царь остановился, достал сигаретку и закурил, с интересом поглядывая на девушку.
Христина вдруг поймала себя на мысли, что хочет сфотографироваться с ним, просто для того, чтобы «размочить» человеку бизнес, и уже хотела обратиться к самодержцу, но он бросил окурок в снег, затоптал его носком ботфорта и пошёл по своим делам.
Девушка тоже не спеша двинулась к метро, полюбовалась, как искрится под солнцем тёмная вода канала Грибоедова и как вдалеке виднеются праздничные разноцветные купола Спаса на Крови. С воды дул тёплый и влажный весенний ветер – тот самый, что внушает людям надежду, но сегодня Христина не боялась ему поддаться.
Не хотелось спускаться в подземелье, покидать этот яркий солнечный день, и Христина пошла в сторону Гостиного двора, лавируя в густой толпе. Ей нравилось быть частью людского потока, улыбаться незнакомцам, которые подумают о ней: «девушка в чёрной куртке» или «девушка, которая улыбается мне».
Шикарные витрины Гостиного Двора вдруг напомнили ей о собственном гардеробе, и Христина усмехнулась.
Оценила своё отражение в окне секции кухонной утвари: что ж, хорошая фигура, подтянутая, и походка, кажется, лёгкая, насколько это можно уловить по мимолётному отражению в витрине.
Но потрёпанные джинсики и курточка уместны в шестнадцать лет, а в её ещё молодом, но уже солидном возрасте надо хорошо одеваться. Не роскошно, но хорошо, чтобы было видно, что человек ухаживает за собой.
Раньше все деньги уходили на психотерапию, а потом, когда Христина отказалась от неё, ей всё равно казалось, что она недостойна носить красивые вещи.
Зарплата санитарки в клинике очень мала, тем более на полставки, но всё лучше, чем ничего, и, получив первые деньги на новом месте, Христина купила очень миленький кардиган.
Купила и ни разу не надевала. Ей казалось, что она будто кого-то обманет, если покажется в красивой одежде. Иногда Христина этот кардиган доставала и со вздохом откладывала до лучших времён, когда сможет приобрести под кардиган и брюки, и обувь, и хорошую косметику, чтобы вышел целостный образ, а не «яркая заплата на ветхом рубище певца».
Ведя скромный образ жизни, Христина откладывала деньги на «адский шопинг», и хоть скопилось уже вполне достаточно, никак не могла заставить себя пойти в магазин. Всё ей казалось, что время ещё не пришло, она ещё не заслужила… А теперь шопинг надолго «накрывается медным тазом», визит в ритуальное агентство досуха опустошил её кубышку. Но даже сама мысль о том, что, когда появятся новые деньги, она уже не будет «воспитывать» себя сдержанностью и ожиданием лучших времён, а смело пойдёт и купит то, что ей понравится, наполнила душу Христины радостью.
Но Христина отдала деньги без малейших сожалений. В конце концов, она девушка, у которой есть красивый кардиган!
День заступил на вторую половину, яркие краски чуть потускнели, и сияние неба приглушилось. «Надо ехать домой!» – подумала Христина, ёжась от внезапно наступившего холода, и вдруг услышала, как в сумке настойчиво звонит телефон.
Макс приглашал её зайти вечером.
– Руслан повёз тётю Аню на выходные в дом отдыха, так что «родители на даче», – Макс засмеялся, – давайте посидим, поговорим спокойно.
Получив приглашение, Христина поехала домой, где приняла душ и нарядилась, как в настоящие гости, не переставая удивляться своему настроению. Ещё вчера она довела бы себя почти до обморока, думая и гадая, с какой целью Макс пригласил её, не хочет ли сказать что-нибудь ужасное и отказать от дома навсегда, а сегодня, безмятежно напевая, прикидывала перед зеркалом, какая причёска больше порадует его глаза. Вот и кардиган пригодился!
«Я девушка в миленьком кардигане, – выводила она, не беспокоясь, что её бредовое пение потревожит соседей, – и в старых потёртых джинсах, но я девушка с красивыми ногами, так что это не страшно. А девушкой в дырявых носках я не буду, что за безобразие…»
* * *
Макс открыл так быстро, будто ждал возле двери. Наверное, услышал шаги на лестнице.
Несмотря на короткость отношений, к приходу девушки он оделся официально – в классические брюки, сорочку с галстуком и джемпер.
– Очень рад, что вы пришли, – сказал он, помогая Христине снять куртку и делая рукой жест, приглашающий пройти в кухню.
Христина повиновалась, не глядя на Макса. Она специально не хотела видеть, какое впечатление произвела на него в своём нарядном облике. Как знать, вдруг Макс считает, что ей сейчас нельзя наряжаться, пока тело мужа, хоть и бывшего, не предано земле?
На столе, застеленном любимой скатертью Анны Спиридоновны, стояла бутылка вина, ваза с фруктами и лёгкие закуски.
Христина улыбнулась.
– Я ждал вас целый день. – Макс развёл руками. – Не знаю, наверное, это неправильно и непоследовательно, но какая-то внешняя сила заставила меня пригласить вас…
– Та сила, что вечно хочет зла и вечно совершает благо? – со смехом перебила Христина.
– Можно и так сказать.
Макс откупорил вино, и Христина невольно залюбовалась его ловкими движениями.
– Знаете что? Давайте приберём скатертину! Анне Спиридоновне не понравится, если мы наставим плям
[15] на её улюблену штуку!
– Вы предполагаете такое развитие событий? Что ж, давайте уберём. – Макс улыбнулся и быстро снял скатерть со стола. – Тётя Аня не очень привязана к вещам, – тут же принялся рассказывать он. – Когда я был маленький, иногда бил у неё посуду или сажал пятна на скатерти, но она не ругала меня. Я один-единственный раз получил от неё нагоняй, когда мы с Русланом косили траву на даче. Такое занятие, быстро входишь в азарт, вот мы и не заметили, как срубили облепиху тёти Ани. Это было бы ещё полбеды, но Руслан говорит: «Или мы не хирурги?» Мы взяли стволик, поставили его ровно, как рос, пластырем замотали, вроде всё как было. Но тётя Аня заметила и чуть не убила нас. Единственный раз в жизни видел её в гневе именно тогда.
