– А то нет. Он ведь один семью содержит. Да еще мать престарелая на руках. Ей одних лекарств каждый месяц на тыщи покупать приходится, – заявил Кусков. – Вторую такую работу попробуй найди.
– Как думаете, у Толяна с женой Вдовина действительно роман? – спросила я.
– Теперь уж и не знаю, – задумчиво протянул Андрей.
– Что насчет ключей от городской квартиры? Мог Толян их заполучить? Так, чтобы никто не узнал?
– А чего их получать? Запасной комплект ключей всегда в бардачке валяется. На случай, если шефу что-то понадобится быстро из квартиры привезти, – усмехнулся Кусков. – Бери – не хочу.
– Больно уж все гладко выходит, – произнесла я вслух то, что беспокоило меня на протяжении всего его рассказа. – Ведь не дурак же он так явно подставляться?
– Вообще-то Толян не такой уж и дальновидный. Способности хитрить я за ним как-то не замечал, – поспешно произнес Андрей.
Слишком поспешно, отметила я про себя. Разговаривать с ним мне сразу расхотелось. Чего ради он так ухватился за эту идею? Обрадовался возможности от себя подозрение отвести? Так его никто ни в чем и не обвинял пока. Пока.
– Ладно. Я к шефу. Хочу получить ответы на злободневные вопросы, – вставая, заметила я. – Вы идете?
– Нет. Я еще немного тут побуду. Пока вы беседы ведете, я ведь не нужен буду. Посижу, тишиной понаслаждаюсь, – ответил Кусков.
Я согласно кивнула и вышла из кафе. Дойдя до подъезда, в котором располагалась квартира Вдовина, остановилась. Что я ему скажу? Здравствуйте, Петр Аркадьевич, не могли бы вы поделиться со мной подробностями измен вашей жены? Или сразу заявлю, что знаю, по какой причине он уволил водителя, проработавшего у него верой и правдой без малого десять лет? Может, лучше с женой его переговорить? А вдруг она действительно не в курсе «переживаний» мужа? Некрасиво получится. Эх, была не была, пойду к Вдовину и выложу все, как есть. Мне нужны подробности. Не мог он ни с того ни с сего бешеной ревностью воспылать. Столько лет жил с женой и доверял ей безоговорочно, а тут вдруг как с цепи сорвался. Должна быть причина, и вполне возможно, что толчок ревности дал тот же, кто и записочками играется. И в этом случае я историю с неверностью Аллы игнорировать не имею права.
Мои душевные терзания по поводу корректности в вопросах интимного пространства клиента были совершенно напрасными. Когда я поднялась в квартиру, Вдовина там не оказалось. Простояв у двери добрых пять минут, я позвонила по телефону и выяснила, что Петра Аркадьевича в очередной раз вызвали в отделение полиции для дачи показаний. Что-то там им понадобилось уточнить по поводу взрыва колонки. Посчитав, что тему, которую требовалось обсудить, телефонной никак не назовешь, я не стала обговаривать ее с Вдовиным, решив отложить разговор на некоторое время. Вместо этого я отправилась к водителю. Если он имеет отношение к запискам, пусть знает, что попал под подозрение. Быть может, это охладит его пыл.
Толяна я застала дома. Приятного вида женщина впустила меня в квартиру, сообщив, что муж ужинает. И предложила присоединиться. От ужина я отказалась. Увидев меня, Толян напрягся и довольно недружелюбно процедил сквозь зубы:
– И дома от вас покоя нет. Чего пожаловали?
– Толик, ужас! Разве можно так гостей встречать? – ахнула его жена и принялась извиняться передо мной. – Вы его не слушайте. Проходите, гостям мы всегда рады. Толик просто устал. В последнее время на нас столько всего навалилось.
– Надолго я вас не задержу, – обращаясь к Толяну, произнесла я. – Надеюсь, десять минут вашего драгоценного времени вы мне сможете уделить?
Он недовольно крякнул, но отказать не посмел. Взглянув на жену, произнес:
– Пойди, в комнате посиди. Нам тут кое-что обсудить надо.
Она послушно вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Видимо, авторитет мужа здесь был непререкаемый. Я усмехнулась и, усевшись напротив водителя, выдала:
– Про записки в курсе?
– Это те, что шеф получает? Знаем, – неспешно проговорил Толян.
– Ничего не хотите мне сказать по этому поводу?
– А должен хотеть? – вопросом на вопрос ответил он.
– Вам виднее, – произнесла я.
– Тогда не хочу, – сказал водитель и запихнул в рот огромный кусок фаршированного перца.
Пока он его пережевывал, я молчала. Только глаз с его лица не сводила. Толян начал чувствовать себя неуютно под моим пристальным взглядом. Оставаться невозмутимым оказалось не так уж просто. Проглотив кусок, он заговорил первым:
– Чего вы от меня хотите? Я не сыщик. Ребусы – не моя стихия. Если вас интересует мнение дилетантов, обратитесь к кому-нибудь другому. С более живым воображением, – заявил он. – А меня оставьте в покое.
– Я выяснила причину вашего увольнения, – сообщила я и снова замолчала.
– Ну, и что с того? Меня это не интересует. Оправдываться перед каждым ревнивцем я не собираюсь. Пусть даже это и мой шеф, – ощетинился водитель. – Решил уволить, значит, уволит. А умолять и пресмыкаться я не стану. Можете так и передать ему.
– А есть в чем оправдываться? – поинтересовалась я.
– Если бы я решил гульнуть на сторону, то не стал бы выбирать в качестве объекта своего вожделения жену работодателя, – нехотя произнес Толян.
– Как знать? Быть может, это любовь, – возразила я.
– Любовь у меня одна – моя жена, – коротко ответил он.
И так он это произнес, что я сразу же поверила в искренность его слов. Видимо, он что-то разглядел в моих глазах, так как голос его потеплел, и он начал говорить более охотно:
– У шефа крышу снесло. Наверное, кризис среднего возраста. Вдруг, ни с того ни с сего начал за женой шпионить. Сначала незаметно было, потом все хуже. Под конец дошло до того, что он вызвал меня к себе в кабинет и выложил то, что думает. Я, мол, сплю с его женой. Причем прямо на их «брачном ложе». Это он так выразился. Я сначала думал, что он просто проверяет меня. Удочку закидывает. Думает, что я знаю, с кем его жена спуталась, и, чтобы оправдаться самому, все про нее выложу. Только мне выкладывать нечего было. Насколько мне известно, жена его в такие игры не играет. Но разъяренному ревностью мужику разве что докажешь? Короче, выставил он меня за дверь. В прямом и переносном смысле. А я себя тоже не на помойке нашел. Не стану пресмыкаться.
В последней фразе было столько горечи, что мне стало жалко Толяна. Я вздохнула и произнесла:
– Можно было попытаться переубедить Петра Аркадьевича.
– Зачем? Бессмысленно. Если потерял доверие шефа, обратной дороги нет. Даже если он и узнает правду, отношения не восстановишь. А работать на человека, который тебя постоянно подозревает, – это уже не работа, – философски заметил Толян.
– И что же вы будете делать? – спросила я. – Где работу искать?
– Найду. Хороший водила без куска хлеба не останется. В таксисты пойду. Или в столицу подамся. Я ведь и на грузовой могу работать. Или на дальние рейсы гонять, – отмахнулся он, но как-то невесело. – А по поводу записок я вам вот что скажу: шеф много кому задолжал. Не денег, нет. В этом плане у него всегда все в ажуре. И в записках, сдается мне, не про деньги речь идет. Про отношение. Нельзя всю жизнь по головам идти и надеяться, что тебе это не аукнется. Вот и аукнулось.
