– Полагаю, все теперь думают, что я – следующий, – произнес Коннор с мрачным выражением на лице. Он был самым младшим из братьев, ему было двадцать семь лет, и он был из них самым убежденным холостяком.
Подожди один год, братец, подумал про себя Дилан, и я к тебе присоединюсь.
Поразмышляв, Дилан пришел к выводу, что адвокатам покажется подозрительным, если он бросит Кейт в ее милом особняке, как только истекут двенадцать месяцев. Им лучше немного потянуть с разводом, чтобы не было слишком очевидным, что она вышла замуж только из-за бабушкиного дома. Юридически это не составит разницы, но Кейт не придется испытывать смущения. Из-за всей этой истерии вокруг свадебных приготовлений у него не было времени рассказать о своих планах Кейт.
Раздался стук в дверь.
– Все ли здесь являются добропорядочными и полностью одетыми? – послышался голос их матери.
Все, за исключением Коннора, засмеялись. Это была старая семейная шутка. Как-то одним жарким вечером священник заглянул к О’Руркам, застав шестилетнего Коннора, разгуливающего по дому голышом. В ответ на замечание матери мальчик заявил, что он добропорядочен, так как только что вернулся из церкви, но без одежды намного прохладнее.
– Когда только об этом наконец забудут! – проворчал Коннор. Нелегко было быть самым младшим сыном в семье, впрочем, за давностью события жалобе недоставало эмоциональности.
Патрик пошел открыть дверь.
– Добропорядочны и одеты, – произнес он с улыбкой на лице.
– В таком случае все в порядке. Теперь все ступайте вниз, я хочу поговорить с Диланом. – Ирландский акцент миссис О'Рурк был резче, чем обычно, что случалось с ней в минуты особенного волнения.
Под взглядом Дилана его братья и двое ближайших кузенов весело и дружно покинули комнату. Он знал о таинственных разговорах матери с Кейном, Патриком и Нейлом перед свадьбой и боялся этого момента. Нелегко лгать тому, кого любишь.
– Твоему отцу всегда очень хотелось это увидеть, дать последние наставления перед свадьбой. Мне кажется, ты знаешь, что бы он тебе сказал.
– Знаю.
Кинан О'Рурк учил своих сыновей быть благородными и верными, какими должны быть настоящие мужчины в каждый момент своей жизни, а не только по особенным случаям. Да, Дилан знал, что сказал бы ему отец. Слова были не так уж и важны.
– Замечательно, когда человек сам прокладывает свой жизненный путь, – полушепотом проговорила Пиджин, – но не забывай прислушиваться к своему сердцу, сынок. От этого ты в последнее время одинок. Ho теперь я могу особенно не волноваться. Твоя Кети-озорница – нежное дитя, она поможет тебе услышать голос сердца, а не только рассудок.
– Да, она – ребенок, – не раздумывая, согласился Дилан и тут же спохватился. Это мало подходило для обожающего жениха. – Она все еще очень молода.
– Ты долго не замечал, что она выросла, но сейчас она достаточно взрослая, чтобы понять, чего хочет. Не думаю, что она позволит тебе об этом забыть.
Он испытал необыкновенное ощущение, как будто земля под ним задрожала. Он испытывал смущение от этого разговора, как во время последних бесед с Кейт. Она была честной и откровенной с ним, тем не менее он ощущал, что что-то оставалось невысказанным. Естественно, она ведь мечтала о любви и счастье, а ей приходилось выходить замуж из-за наследства.
– Нам не пора спускаться вниз? – спросил он хриплым голосом.
– Я пришлю кого-нибудь за тобой, как только Кейт будет готова, – пообещала Пиджин, поцеловав его. У двери она еще раз задержалась. – Плохая примета – увидеть невесту до свадьбы.
Дилан закрыл глаза, сдерживая смех. Что она скажет по поводу примет, когда чуть больше чем через год они с Кейт разведутся?
Может, им удастся убедить других, что они просто приняли дружбу за любовь, так что решили покончить со всем до того, как сделали друг друга несчастными. Звучало довольно убедительно, но Дилан все-таки не чувствовал уверенности.
О господи, Кети и раньше доводилось втягивать его в неприятности, но на этот раз она превзошла саму себя.
Звуки свадебного марша разнеслись по саду, и у Кейт перехватило дыхание.
– Готова? – спросил Кейн, с улыбкой протягивая ей руку. – Мне очень жаль, что твои родители не могли приехать, но для меня большая честь выступать в качестве отца невесты.
– Это мне оказана честь, – искренне ответила Кейт, тем не менее почувствовав легкий укол совести. Ей совсем не хотелось выслушивать пренебрежительные высказывания родителей в адрес Дилана. Так что она дотянула до самой последней минуты со звонком в Лондон, чтобы сообщить им о своей свадьбе. Ее отец уже пропустил так много значительных событий в ее жизни, что он вряд ли расстроится, если не поведет ее к алтарю.
– Послушай, если мой младший брат будет доставлять тебе неприятности, ты знаешь мой номер телефона. Наконец-то он раскрыл глаза в отношении тебя.
Она заморгала и последовала за Кейном к выходу из дома, размышляя о том, что он только что сказал. Наконец-то раскрыл глаза…
Догадывался ли Кейн, что Дилан ее не любит? Может, он имел в виду, что Дилан на самом деле ее любит, просто пока еще этого не осознал. Или Кейн обманывал самого себя, желая поверить в то, что его брат влюблен.
А может, – она постаралась привести свои разметавшиеся мысли в порядок, – может, он ничего не имел в виду?
Стоял прекрасный день, необычайно теплый для мая в Сиэтле. Сад был заполнен цветами, растущими и расставленными в корзинках в самых разных уголках. Мать Дилана и другие члены семьи взяли приготовления к свадьбе на себя. Все было красиво. Нанятый Пиджин фотограф будет доволен.
Дилан стоял в ожидании Кейт перед украшенной розами и папоротником беседкой. Его лицо было безмятежным, почти холодным, и она задрожала. Мысль о том, что она, возможно, совершает огромную ошибку, заслонила все остальные. Но Дилан не был таким равнодушным, как ее отец, напротив, он порядочный и чудесный, даже если сейчас кажется таким же далеким, как ледники Аляски.
В ту же минуту он улыбнулся, и ее сердце растаяло. Впервые в жизни она отважилась на то, чего ей действительно хотелось, а с сомнениями она разберется позже.
– Привет, Кети-озорница, – прошептал он, протягивая ей руку.
Она была без перчаток, и жесткие мозоли на руках Дилана при соприкосновении с ее шелковистой кожей породили чувственные образы в ее голове. Как это будет, когда те же мозолистые руки станут ласкать ее тело? Узнает ли она это когда-нибудь?
От этих мыслей Кейт бросило в жар, и она поспешила перевести взгляд на лицо судьи. Единственное, в чем преуспел Дилан, это то, что у них была гражданская, а не церковная церемония. Она старалась не особенно расстраиваться по этому поводу. Судья произнес несколько слов о святости брачных уз. Дилан напрягся. Как заставить его посмотреть на нее по-новому, если он с самого начала так категоричен? Эта мысль не была для нее новой, но теперь, когда они были практически женаты, она представлялась более проблематичной.
