– Понятно.
– Удачи, – сказал Элфи и исчезла из видимого спектра.
Дворецки немного подождал, потом сделал два шага влево, поднял фольгу и накинул её себе на голову и плечи. Он стал абсолютно невидим, однако всё равно действовать нужно было быстро. Ведь Коммонс вот-вот должен был вернуться – то-то он удивится, не обнаружив на месте своего старого товарища. А куда больше он удивится, когда тот возникнет прямо перед ним из ниоткуда. Дворецки отодвинул засов камеры и вошел.
Арно Олван не видел причин для беспокойства. Никаких обвинений против него выдвинуто не было. А сколько можно держать человека под арестом только за то, что у него странные зубы? Не слишком долго – это точно. Может быть, стоило подать на британское правительство в суд за нанесение эмоциональной травмы, выиграть суд, получить огромнейшую компенсацию и удалиться на покой в Новую Зеландию?
Дверь приоткрылась сантиметров на пятьдесят, а потом снова закрылась. Олван устало вздохнул. Старый, как мир, трюк – его используют все детективы планеты. Сначала заставь задержанного попотеть несколько часов, а затем приоткрой дверь, чтобы он решил, будто помощь уже близка. Когда же никто не появится, задержанного охватит ещё большее отчаяние, и так его будет проще сломать.
– Арно Олван, – раздался голос из пустоты.
Олван перестал барабанить пальцами по столу и резко выпрямился.
– Что такое? – насмешливо произнес он. – Здесь установлены динамики? Как примитивно, ребята… Очень примитивно, просто нет слов.
– Я пришёл за тобой, – сказал голос. – Пришёл, чтобы свести с тобой счеты.
И вдруг Арно Олван узнал этот голос. Именно он преследовал Олвана во всех кошмарных снах – с тех самых пор, как пацан сказал, что Дворецки придёт за ним. Какая чушь. Загробного мира не существует, а следовательно, никто не может явиться за тобой оттуда. И все же во взгляде Артемиса Фаула было что-то такое – ты почему-то верил каждому слову этого мелкого пацана.
– Дворецки? Это ты?
– Ага, – сказал голос. – Значит, ты всё-таки меня помнишь?
Арно почувствовал, что задыхается, и постарался взять себя в руки.
– Не знаю, что здесь происходит, но я не поддамся на эту уловку. Что вы ждёте от меня? Я должен разрыдаться, как ребёнок, потому что чей-то голос похож на голос человека, которого я когда-то у… Когда-то знал?
– Никаких уловок, Арно. Я здесь.
– Ага, конечно. Но если ты здесь, почему я тебя не вижу?
– Ты уверен, что не видишь меня, Арно? Присмотрись.
Взгляд Олван скользнул по комнате. В ней никого не было. Абсолютно никого. Он был уверен. И только в углу воздух как-то странно преломлял лучи света, словно там над полом плавало огромное прозрачное стекло.
– Ага, ты меня заметил.
– И вовсе ничего я не заметил, – возразил Олван дрожащим голосом. – Ну, свет искажается, воздух чуть-чуть дрожит – во, большое дело! Там, в углу, наверное, установлена какая-то вентиляция.
– Правда? – ухмыльнулся Дворецки, сбрасывая фольгу.
Олвану показалось, что огромный телохранитель материализовался прямо из воздуха. Убийца резко поднялся, отбрасывая стул к стене.
– О господи! Кто ты такой?
Дворецки присел, на всякий случай готовясь к прыжку. Он постарел, это верно. Движения стали медленными, однако магия ускорила его реакции, к тому же он обладал значительно большим опытом, чем Олван. Джульетта хотела выполнить за него эту работу, но некоторые поступки нужно совершать самому.
– Я твой проводник, Арно. И я явился, чтобы проводить тебя домой. Тебя ждёт там много людей.
– Д-домой? – заикаясь переспросил Олван. – Что значит «домой»?
Дворецки сделал шаг вперёд.
– Ты сам знаешь, что я имею в виду, Арно. Домой. Туда, куда ты всегда стремился. Туда, куда ты отправил стольких людей. Включая меня.
Олван погрозил видению дрожащим пальцем.
– Ты лучше держись от меня подальше. Я уже убил тебя однажды, так вот, я ведь могу повторить!
Дворецки расхохотался, и от его смеха по спине Олвана пробежали мурашки.
– Тут ты ошибаешься, Арно. Ещё раз меня убить нельзя. Кстати, смерть не так уж страшна по сравнению с тем, что ждёт тебя потом.
– А что меня ждёт?.. – невольно заинтересовался Олван.
– Ты попадешь в ад. Арно, – сказал Дворецки. – Я видел его, увидишь и ты.
И как раз в этот момент Олван сломался. А почему ему было не верить словам Дворецки? В конце концов, он, Арно Олван, собственноручно застрелил его, видел, как тот умирал… А потом Дворецки возникает прямо посреди запертой камеры.
– Я не виноват! – зарыдал он. – Правда! Я-бы сам никогда не стал стрелять в тебя. Я просто выполнял приказ Спиро. Ты же слышал, что он мне приказал! Я просто был «железным человеком», всегда им был… Дворецки положил руку ему на плечо.
– Я верю тебе, Арно, – тихо произнес он. – Ты всего-навсего выполнял приказ.
– Да, да, приказ.
– Однако этого недостаточно. Тебе нужно очистить совесть. Если ты этого не сделаешь, мне придётся забрать тебя с собой.
Глаза Олвана покраснели, слёзы струились по его щекам.
– Но как? – взмолился он. – Как мне очистить совесть?
– Признайся во всех грехах властям. И ничего не скрывай, иначе я вернусь.
Олван отчаянно закивал: уж лучше попасть в тюрьму, чем в то место, о котором говорил Дворецки.
– Помни, я буду следить за тобой. Это твой единственный шанс на спасение, и если ты им не воспользуешься, я вернусь.
Вставные зубы Олвана вывалились изо рта и покатились по полу.
– Не волнуйшя, я во вшем прижнаюшь. Обешаю.
Дворецки снова набросил на голову маскировочную фольгу и исчез.
– Смотри не обмани меня, иначе тебя ждут неприятности, – донесся голос из пустоты.
Затем Дворецки вышел из камеры, сложил фольгу и спрятал её в карман, а через несколько секунд появился Сид Коммонс с карточкой посетителя.
Он сразу же заметил Олвана, ошеломленно мечущегося по своей камере.
– Дворецки, что ты с ним сделал?
– Эй, я здесь ни при чем. Проверь записи. Он вдруг рехнулся, начал говорить сам с собой. Орать, что хочет во всём сознаться.
– Он хочет сознаться? Вот так вдруг?
– Понимаю, звучит нелепо. Но всё было именно так, как я описываю. На твоем месте я позвонил бы в Скотленд-Ярд Джастину Барру. Мне кажется, что показания Олвана помогут ему раскрыть много нераскрытых дел.
Коммонс подозрительно прищурился.
– Почему-то мне кажется, что ты знаешь куда больше, чем говоришь… – с недоверием промолвил он.
