— Маргарита Семеновна!
Я вздрогнула от испуга и чуть не ушла с головой под воду: слова прозвучали у самого уха. Поглаживания тут же прекратились, струя воды, как и положено, переместилась к талии. Я посмотрела в сторону своего то ли итальянца, то ли грека — он улыбнулся загадочно и отодвинулся — и только после этого обернулась на голос.
— Да? — кивнула я разочарованно голове Егора, которая торчала теперь из бурлящей воды справа от меня.
— Вам здесь нравится? — спросил он, поблескивая в полутьме обнаженными в улыбке зубами.
— Вполне, — я окончательно сникла. Не добравшийся до желанного финиша организм впал в состояние, близкое к торможению. — Вода теплая.
— Она еще и полезная! — радостно сообщил Егор. — Знаете, какой шелковой кожа потом становится?
Да-а-а. Какие, оказывается, глупости интересуют современных мальчиков.
Что ответить на это своему подчиненному, я не знала. Да и сложно было изображать из себя строгую тетку, когда за секунду до того тебя чуть не отправили в открытый космос блаженства. А он пришел и все испортил. Что-то, кстати, не припомню я, чтобы мы договаривались вместе купаться. Ч-черт! Нужно было заранее прямым текстом объяснить, что не собираюсь я принимать одну с ним ванну — пусть даже и размером с бассейн, — и попросить где-нибудь меня подождать. Теперь вот влипла из-за собственной безответственности в идиотскую ситуацию! К тому же не в первый раз за день — ничему меня жизнь не учит. Да как я перед ним из воды-то выходить буду — нет ведь ничего на мне, кроме пары фривольных тряпочек?! Бл-л-лин! Начальница!
— А не хотите в сауну сходить? — подлил масла в огонь Егор. — Только полотенце надо взять.
— Егор, — я уже разве что не скрипела от злости зубами, — вы идите. А мне и здесь хорошо. Было. Я останусь.
— Ну, смотрите, — Егор пожал плечами и начал пробираться к выходу из джакузи, — только имейте в виду, больше двадцати минут подряд сидеть в минеральной воде нельзя!
— Я учту. — И откуда ты только на мою голову свалился такой умный?!
Все удовольствие от джакузи он мне своим предостережением окончательно испортил. А вдруг и в самом деле кожа начнет шелушиться, или еще какая-нибудь хрень произойдет. Не могу же я прийти после отпуска в офис облезлая, как кошка. Вот черт! Я провожала взглядом Егора — решила дождаться, когда он вылезет из воды, и незаметно последовать за ним. Главное только, опять в этих самых саунах где-нибудь на него не нарваться. Егор приближался к выходу. Сначала над поверхностью бассейна появились широкие плечи, одно из которых было украшено замысловатым рисунком, — я даже удивилась тому, как гармонично смотрится татуировка на его загорелой коже, — потом вынырнула ровная, блестящая от капель спина и наконец — обтянутые темно-синими плавками-шортиками ягодицы. Мне бы, конечно, самое время отвернуться, не смотреть, но словно бес попутал: я не могла оторвать взгляда от его обворожительной пятой точки, вслед за которой показались из воды мускулистые стройные ноги. Вот черт! Ну, дурища — кто же таких Аполлонов на работу берет?! Такому типажу самое место в заведении у Насти: не мозговую деятельность демонстрировать, а исправную работоспособность остальных частей тела. Как завороженная, я поплыла к выходу из уличного бассейна. Перед тем как войти в помещение, я заставила себя на пять секунд — больше не выдержала — закрыть глаза и постоять спокойно. Помогло: когда я раздвинула занавеску и заглянула в зал, Егора уже нигде не было видно.
В сауны, на второй этаж, вела довольно узкая винтовая лестница, расположенная у входа в бассейны, рядом с душевыми комнатами. Я отыскала на пластиковых стульях свое полотенце и, завернувшись в него, пошла наверх. По дороге мне то и дело попадались раскрасневшиеся толстые немцы. Все, как один, выходцы из саун нагло ухмылялись. Я сочла за благо не обращать на их гримасы никакого внимания и продолжала подниматься наверх. А зря. Только войдя в просторное помещение, из которого во все стороны расходилось множество дверей, я поняла тайный смысл плотоядных улыбок — большинство посетителей саун были абсолютно голыми! И лишь самых скромных прикрывали полотенца. У входной двери двумя стенами возвышались стеклянные полочки, на которых необходимо было оставить плавки или купальник, а дальше — заворачивайся в полотенце и вперед. Однако большая часть мужчин даже и не утруждала себя какими-то там обертываниями: представители сильного пола гордо дефилировали от двери к двери со своими свесившимися чуть набок или, наоборот, заинтересованно смотрящими в потолок естествами.
Перед входом в сауны с влажным воздухом висели ряды полотенец, разнополые посетители преспокойно обнажались и заходили внутрь; перед саунами с сухим воздухом стояли лишь тапочки — туда заходили со своим полотенцем, видимо, чтобы постелить его под себя на полку. Умом я уже поняла, что пора бы мне развернуться и выйти, но почему-то продолжала стоять, приклеившись взглядом к расслабленно перемещающимся туда-сюда мужским фигурам. Через минуту на меня начали косо поглядывать. Я развернулась на пятках и, как сомнамбула, плохо отдавая себе отчет в производимых действиях, прошлепала вниз. Теперь встречных взглядов я всеми силами старалась избегать.
«Уж лучше пусть с меня слезет кожа, — лениво думала я, болтаясь в бассейне над очередной массажной струей воды, — чем я еще раз полезу наверх». Так я и провела неизвестно сколько времени: перебираясь из одного минерального бассейна в другой и ругая бессовестных немцев. Жалко им, что ли, испортить свои купальные костюмы — почему обязательно нужно ходить при всех нагишом?
В какой-то момент мне надоело обо всем этом думать — я прикрыла глаза и погрузилась в полудрему. А потом почувствовала на своем плече чье-то, осторожное до дрожи, прикосновение. Моментально проснувшиеся мурашки побежали по всему телу. Я открыла глаза, рядом стоял Егор.
— Не спите, замерзнете, — усмехнулся он, посмотрев мне в глаза таким прямым взглядом, что стало не по себе.
— Я не сплю. — Ничего лучше не нашла, как оправдываться, идиотка! — Может, ехать пора?
— Маргарита Семеновна, — Егор рассмеялся весело и открыто (какой-то он совсем расслабленный стал после этих саун), — вот вы даже в отпуске отдыхать не умеете! Что значит пора — не пора: делать сейчас нужно только то, что хочется. Если надоело — едем.
— Да-а, — я и сама удивилась, как точно и запросто Егор подметил мой, казалось, вполне излеченный Страсбургом недостаток, — а вы, оказывается, разбираетесь в людях!
— Надеюсь, да, — польщенно согласился Егор.
— Чего ж тогда с «Гранд Домом» не договорились? — все-таки не выдержала я.
Егор среагировал единственно верным способом: отвечать не стал, но, кажется, и не обиделся. Только пожал чуть заметно плечами и переспросил:
— Так едем или остаемся?
— Едем, — выдохнула я, представляя, с какой неохотой буду вылезать из ласковой теплой воды.
В машине меня окончательно разморило, и всю дорогу до Страсбурга я смотрела малопонятные, зато до невозможного яркие эротические сны. Мне снились безликие женщины и мужчины в саунах Каракалы, которые по молчаливому взаимному согласию с упоением занимались друг с другом любовью. Я смотрела на них, изнутри уже пылая от возбуждения, и жалела о том, что никогда не смогу к ним запросто присоединиться. И мешает мне не снятый купальник, а стереотипные понятия о приличиях, да еще то, что я совсем не знаю, как это можно взять и отдаться на волю желаний: без того, чтобы кто-то из двоих за полученное удовольствие платил, без принуждения, без бесчисленных «дамокловых мечей». Сон уплыл в голубовато-сизой дымке банного пара, а я так и сидела до самого Страсбурга, откинувшись на спинку кресла и не открывая глаз. Мне не хотелось ни о чем говорить. Не хотелось видеть рядом по-мужски красивые руки и сосредоточенное — и оттого еще более притягательное — лицо Егора. Я уже серьезно боялась за себя: еще чуть-чуть, и я просто-напросто не смогу сдержаться.
