— Я не спал... Итак, ты откроешь занавеси? — громко потребовал он.
— Ты из-за этого пропадал все утро и вернулся таким взбудораженным? — робко спросила Сэди.
— Может быть... А может быть, просто хотел пройтись, — не спешил объясняться Спенсер. — Сэди, скажи правду, ты — эксгибиционистка?
— Как ты мог такое подумать?! — бурно возмутилась она. Он рассмеялся. — Нет, конечно. Я лишь принимала душ. Это тебе не следовало подглядывать. Я была уверена, что ты спишь. У меня и в мыслях не было соблазнять тебя.
— Успокойся, Сэди. Ты не должна передо мной оправдываться, — мирно произнес Спенсер. — Я верю тебе... Поэтому и ушел. Я не хотел смущать тебя. Представил, как ты возвращаешься в спальню, и понял, что не смогу совладать с желанием.
— Повторяю, я сделала это не умышленно, — проговорила Сэди.
— Я знаю, ты ни в чем не виновата, дорогая. Не виновата в том, что ты такая красивая и желанная.
— Зачем ты мне все это говоришь, Спенс? — обеспокоенно спросила женщина.
— Ты умопомрачительно хороша, Сэди Морриси. Я уже и забыл тот восторг, который впервые испытал еще юношей, — признался Спенсер, отведя, взгляд темно-синих глаз. — Невыносимо было бездействовать, когда ты, словно русалка, нежилась под струей воды, накладывала крем, расчесывала волосы. Я ясно видел всю тебя, Сэди, — и то, как ты запрокидываешь голову, а влажные волосы хлещут тебя по спине, и то, как вода течет по твоим грудям. Я видел, как капли блестели у тебя меж ног. Невозможно сносить это, не прикасаясь. И я больше не желаю быть наблюдателем, — решительно произнес Спенс.
— Прости... Если бы я только знала...
— То что? — спросил он. — Я не сожалею и не прошу у тебя прощения. Случилось то, что должно было случиться, Сэди. Но не искушай меня больше, если не уверена в последствиях, — предостерег ее супруг.
— Я буду осмотрительнее, обещаю, — виновато потупилась Сэди.
— Если тебе нужно переодеться ко сну, я выйду, — сказал Спенс и включил свет. — Когда ляжешь, выключи лампочку, я буду знать, что можно вернуться. У меня нет желания принуждать тебя к чему бы то ни было, — разъяснил он.
Спенсер Тиак стоял на пляже, любуясь темнеющим небом. Он был уверен, что поступает как взрослый, ответственный человек. Он пережил этот непростой день, получил массу необычных впечатлений. Но не был уверен, что желает его повторения. Новые ощущения слишком разнились со всем пережитым ранее, слишком диссонировали с его привычным образом мыслей.
Спенсер испытал предельное напряжение тела и воли. И он был доволен собой. Он радовался, что прояснил все в своих отношениях с Сэди, в первую очередь, для самого себя. И ему было приятно осознать, что, невзирая на свою одержимость в вопросах бизнеса, он остается мужчиной. Ему удалось не утратить жажду плотских наслаждений, хоть она и напоминала о себе нечасто в последнее время. Но такого ураганного желания ему еще не приходилось переживать.
Спенсер мог промолчать. Не рассказывать Сэди о случившемся. Он и утром мог продолжать притворяться спящим, но тогда перестал бы быть самим собой, человеком, для которого искренность всегда представлялась наивысшей добродетелью, даже когда эта искренность была сродни жестокости.
Спенсер стоял на берегу и ждал, когда погаснет свет в окне бунгало. Затем он еще некоторое время медлил, высчитывая в уме тот срок, который необходим его жене, чтобы уснуть.
Он надеялся, что она устала, что сон сморит ее скоро, что им не придется притворяться и таиться друг от друга, лежа под одной простыней на огромной постели для новобрачных. После столь откровенного разговора любое притворство казалось Спенсу неприемлемым. В то, что ему самому удастся быстро уснуть, Спенс не верил.
Его не покидали неизгладимые впечатления этого утра. Он не хотел их гнать.
Спенс был уверен, что обнаженная Сэди — теперь достояние его памяти. Он имеет право возвращаться к этим немеркнущим картинам в любое время и любоваться ими. Что он и делал.
Он не опасался потерять контроль над собой, оказавшись рядом с ней ночью. Это для него не представлялось проблемой. Он знал, что станет действовать только тогда, когда сама Сэди Морриси проявит свой интерес к нему, к его мужским качествам. Но был уверен, что этого не произойдет никогда.
Слишком давно они знают друг друга. Слишком притерлись в профессиональной жизни, чтобы желать открыть друг в друге что-то новое...
Решив, что уставшая женщина уснула, Спенсер неторопливо направился в сторону бунгало. И еще несколько минут постоял для верности на пороге, прежде чем бесшумно открыть дверь и войти.
Спенсер Тиак прошел в спальню и остановился, разглядев в темноте силуэт Сэди, сидящей на постели.
— Я же велел тебе ложиться, — с плохо скрываемым раздражением проговорил он.
— Прекрати командовать, — в тон ему парировала Сэди.
Он разглядел ее. Сэди с ногами восседала на кровати в тонкой ночной сорочке. Опиралась на ладонь одной руки, кистью другой перехватив щиколотку. Ее хрупкие плечи и гладкие скулы были освещены лунными бликами.
— Что ты делаешь? — спросил Спенсер, приближаясь.
— Ничего, — тихо ответила она, не пошевелившись. — Жду.
— Ты предлагаешь мне себя? — смело проговорил он.
— Ты так думаешь?
— Ты хочешь, что бы я это сделал?
— Ты ждешь приглашения?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Сэди! — нервно крикнул он. — Не шути так!
Спенс был раздражен, растерян и очень недоволен собой. Еще минуту назад все казалось ему понятным, подвластным. Он чувствовал себя хозяином положения. А в своих откровенных признаниях видел даже особую доблесть.
— Ты ведь шутишь, Сэди? — с надеждой поинтересовался Спенс. — Скажи, что ты просто шутишь, дразнишь меня, мстишь за то, что я подглядывал за тобой утром.
Он стоял над ней. Она молчала, запрокинув голову, и спокойно смотрела на него. Спенс присел рядом и не заметил, как коснулся губами ее губ. Он понял, что происходит, когда она подарила ему ответный поцелуй. С этой секунды Спенсер Тиак не принадлежал себе.
Он стал обычным мужчиной, охваченным страстью. Это было как возвращение к истокам. Все знакомое, родное, желанное. Он целовал Сэди. А она возвращала такие же терпкие поцелуи. И невозможно было понять, кем владело большее желание. И было ли это минутной слабостью или многолетней жаждой. Они утоляли и то и другое — бренный соблазн и давнее чувство.
Спенсер вновь с радостью ощутил свою власть над ней. Он пользовался этой властью всегда, работая в офисе или нагружая ее поручениями по телефону. Он знал, что ему позволено многое. Так и теперь. Многое Спенс себе позволял, целуя, покусывая, обнажая, лаская...
Конечно, Сэди ждала его. Она ждала именно этих прикосновений. Этих откровенных проявлений сильного желания, о которых он сам ей поведал. Так же спокойно, как однажды приняла его предложение о работе, о браке, о разводе...
