Резкое движение человек моментом засекает – даже и боковым зрением. Секунд несколько у меня есть… метров за десять уползу. Может – и подальше.
Пока немцы не очухались, и к погребу не рванулись.
Но из сарая никто более не стрелял.
Негромкая команда – топот ног. Слава Богу – не в мою сторону.
Это они фланг обрезают – чтобы никто в степь не уполз! Но начали, как и положено по уставу – с флангов. То есть морды у них у всех, сейчас повернуты в ту сторону.
Правый фланг – закрепить, пресечь попытку отхода и деблокировки сарая извне.
Левый – аналогично.
Тыл… чей – свой или противника?
Надо думать – тот и другой.
И побегут они уже сейчас!
И мы тоже… благо что недалеко…
Свалившись в траву, Ракутин выдохнул – успел! Стоило только упасть на землю, как из-за треугольника погреба показались каски подбегающих солдат.
Две-три секунды!
И величина-то – всего никакая, просто мизер!
Так это – как и кем считается… Для погони – тьфу и растереть!
А вот для беглеца…
Тут секунда жизнь спасает!
Некоторое время он просто лежал в траве, прислушиваясь к крикам солдат и шуму во дворе. А в груди бешено колотилось сердце…
Ушел…
Пусть и не до конца ещё, но вот в погребе точно никаких шансов не имелось. Чем бы и как ни закончилась перестрелка, а фашисты, по-любому, перевернут все подворье вверх дном. А уж в погреб залезут обязательно – хотя бы и за жратвой. Тут-то капитану и карачун…
Однако надо бы и посмотреть – что там происходит?
Только вот голову из кустов высовывать не нужно, немцы сейчас нервные и пальнут запросто.
Поэтому, прежде чем удовлетворить своё любопытство, Алексей осторожно отполз влево – к приметному кусту. Высовывать оттуда голову, на первый взгляд казалось несусветной глупостью – но только на первый. Ещё вчера, наблюдая за хутором, Ракутин аккуратно выщипал немного листьев на нижних ветках – получилось подобие смотровой щели.
Не Бог весть что – но двор разглядеть было можно. А вот увидеть наблюдателя, выглядывающего из травы позади куста… задача не из легких. Даже привычный к окружающему пейзажу хуторянин – и тот ничего не заметил. Фрицы же и подавно не просекут – они тут в первый раз.
На хуторе пока никаких особенных изменений не произошло. По-прежнему прятались за укрытиями немцы, и зорко сторожил малейшее движение пулеметчик на бронетранспортере – Алексей видел, как он настороженно поводит стволом своего оружия.
Свисток!
Откуда-то сбоку.
Эхом ему откликнулся второй – немцы сигнализировали о занятии позиций.
И это неприятно озадачило Ракутина, второй свисток прозвучал совсем неподалеку.
М-м-мать!
Отползти?
Поздно – можно выдать себя шевелением травы. Да и неизвестно где солдаты попрятались, может, прямо на них и выползу…
Лежим… и не отсвечиваем, второй раз уже не повезёт.
А на дворе обозначилось движение.
Ныкавшийся в какой-то ямке белоповязочный прихвостень, неохотно встал на ноги (видать, ему доходчиво пояснили его обязанности) и, помахивая над головой какой-то тряпкой, осторожными шажками приблизился к полуоткрытым воротам сарая. Дальше идти не рискнул и заорал оттуда:
– Немецкое командование предлагает вам сложить оружие! Сопротивление бесполезно! Красная Армия разбита по всему фронту и бежит!
Проорав эти слова, он зайцем сиганул за ту самую колоду, куда прежде упал подстреленный немец. И тотчас же выкатился назад – раненый ухудшать свое положение не хотел и от души пнул незваного гостя.
В воротах сарая обозначилось какое-то движение. И на свет выступил, точнее, проковылял одинокий боец. Левая нога была у него обута в сапог, а правая – щедро обмотанная каким-то тряпьем, подтянута к поясу веревкой. Опирался он на винтовку, которую использовал (как недавно и Ракутин) в качестве импровизированного костыля.
– Стоять! – раздался выкрик со стороны немцев. – Оружие бросайт!
Боец разжал руку, и винтовка шлепнулась в пыль. Сам он оперся спиной о створку ворот.
– Кто есть ты?!
Ветер стих, и Алексей мог различать слова.
– Сомов…
– Кто?
– Сомов я!
– Ти ест один? – поинтересовался говорящий по-русски немец.
– Хожу один. Прочие лежачие все…
– Кто стрелять?
– Ну, я…
Со стороны немцев шустро вывернулось трое солдат. Опытные черти – ни один из них ни разу не перекрыл своим товарищам сектор стрельбы. Быстро подскочив к сараю, первый из них отбросил в сторону винтовку и, припав на колено, взял проем ворот на мушку карабина. Второй, наклонившись к земле, осторожно заглянул внутрь. Некоторое время он приглядывался, потом махнул рукой. Стороживший красноармейца третий немец, одним движением подскочил к своему товарищу, а когда тот скользнул внутрь сарая, занял его место.
Впрочем, ушедший солдат достаточно быстро появился на улице. Подхватив винтовку, троица ретировалась к бронетранспортеру. По пути они вытащили из-за колоды подстреленного товарища и увели его с собой. Белоповязочник ретировался ещё раньше. Оставшийся в одиночестве красноармеец, сполз вдоль створки и сел на землю. Пошарив в карманах, он вытащил что-то. Порылся ещё… чиркнул спичкой. Закурил…
Так там, в сарае – раненые! Наши бойцы, наверное, отступающие их здесь оставили. А что? Место глуховатое, от дорог вдалеке…
Вот, значит, куда уезжал хуторянин! Бинты искал, да медикаменты… Да неудачно, похоже, за этим занятием его немцы и прихватили. Где он искать-то мог? Только на местах недавних боев – а там не он один такие поиски производит. Так и столкнулись…
– Ви может уходить назад! – крикнул переводчик. – К своим камерад! Немецкое командование решить ваш вопрос!
Ну, да… решит оно.
Сомов усмехнулся, аккуратно загасив папиросу, убрал её за отворот пилотки. Цепляясь за створку, приподнялся. «Костыля» у него теперь не было, так что он опирался о стену. Шагнув назад, боец скрылся в темноте.
Некоторое время ничего не происходило. Потом, со стороны немцев появилась небольшая процессия.
Игнат, его жена и дети – все трое малышей. Они же прятаться побежали? Ну, да… под кровать, небось, и спрятались – как от злого буки. А бука оказался в серой, мышиного цвета, форме, и под кровать заглянуть не поленился… Чуть отстав, семенил следом и дед. Завершали шествие белоповязочники, воинственно ощетинившиеся винтовками.
Подойдя к сараю, семья хуторян скрылась внутри.
