Теперь она стала ростом с Еву. Профессионально подвела глаза. Ей уже не нужны надоевшие контактные линзы.
Та часть ее жизни осталась позади.
Она сама покрасила волосы и осталась довольна. Короткие, грубые, каштановые с более светлыми прядями. В точности как у Евы. Согласно всем ее источникам, Ева не красилась. Повторить цвет ее волос было нелегко.
Больше года она тренировалась, развивала мышцы, сгоняла жир. Раньше, в прежней жизни, она была хрупкой, а теперь сделалась жилистой и сильной.
Как Ева.
Мы одно целое. Скоро ты это поймешь. За предательство надо платить. Правосудие должно свершиться. Ты не заплатишь, если не заплачу я. Увидишь, мы одно целое.
Она временно натянула темно-каштановый парик и вставила голубые линзы. В коробке для вещдоков лежало все, что ей потребуется.
Она надела пальто и подняла коробку. Перед уходом она оглянулась. Фотографии, оборудование, рабочая доска. Вся ее жизнь.
Больше она всего этого не увидит.
Она поняла, что сначала жила в коконе. Что постепенно преобразила это место.
Теперь она готова расправить крылья и взлететь.
22
Ева вошла в свой «аквариум» в Главном управлении.
– Всем внимание! Есть тяжелая работенка для всех, кто в данный момент не занят горячим расследованием. У кого есть время – слушайте!
– Мы, как обычно, бьем баклуши, лейтенант, – сказал Дженкинсон.
– Работа тяжелая, – повторила она. – Никого не хочу ни от чего отрывать. – Она указала кивком на самодельный плакат над буфетной. – Будем следовать нашему девизу. Для тех, кто свободен, у Пибоди есть нужная информация. – Она покосилась на пустой стол Бакстера. – Бакстер на выезде?
– Труп в Гринпис-Парк, – доложил Сантьяго. – Они с Трухартом только что выехали. Мы с Кармайкл тоже раскрыли вчера убийство. Жена наняла любовника для убийства мужа. Наверное, ее пугал развод. Бедняжка, ей выпали змеиные глаза.
– Как это?
– Ну, как при игре в кости, когда выпадает двойка. – Сантьяго показал два пальца. – Я всегда в поиске сочных метафор. В общем, мы свободны.
Кармайкл кивнула.
– Мы не прочь повозиться.
– Порадуй их, Пибоди, – распорядилась Ева и направилась к себе.
Теперь нужно изучить результаты узкого географического поиска. Поскольку в данном случае она доверяет своей интуиции, остается бросить кости и надеяться на удачу.
Почему «змеиные глаза»? Всего лишь точки на фишке. У змеи глаза не как точки, почему тогда?
«Прекрати!» – скомандовала она себе, сварила кофе и села.
Спустя час ее список сократился до пятидесяти шести человек. Она разбила их на две группы: в одну вошли люди с судимостями и вообще с малейшими проблемами с законом, в другую – без.
Логика подсказывала, что убийца должна была сталкиваться с законом. Инстинкт возражал, что в данном случае это не так. Пойдя на поводу у инстинкта, она осталась с сорока тремя фамилиями.
Она ненадолго закрыла глаза, размышляя.
Кто-то из сочувствующих силам правопорядка – почти несомненно.
Бывшая сотрудница правоохранительных органов, ушедшая в отставку или уволенная. Тоже не исключено.
На действительной службе? Возможно.
Последнее, подумала она, означает легкий доступ к уголовным делам. Неизвестная демонстрирует хорошие компьютерные навыки, из чего вытекает вероятность похищения данных.
Разберемся: сочувствующая, бывшая, теперешняя сотрудница.
Появление Пибоди сбило ее с мысли.
– Возможно, у меня кое-что появилось. Лорин Месснер. Можно? – Пибоди указала на Евин компьютер.
– Валяй. – Ева откинулась, подпуская Пибоди к компьютеру.
– Живет в Трайбека, вне интересующей нас зоны, но…
– Зона – всего лишь моя догадка.
– Вот, полюбуйся, – сказал Пибоди при появлении лица на мониторе.
– Что-то знакомое, – сказала Ева. – Немножко. Где-то я ее видела.
– Распознавание лиц едва ее подцепило, но фотографии с удостоверения уже девять месяцев, я проверила. С тех пор она могла осунуться. Волосы длинноваты, но кто мешал ей постричься? Шатенка, пять футов восемь дюймов, сто сорок два фунта. Судебный пристав – ты точно видела ее в суде. Ее отец служил в полиции, убит при исполнении три года назад. Мать живет в Нью-Мексико, родители были разведены. Раньше жила по одному адресу с отцом. Единственная дочь в семье.
– Пристав, – Ева представила Месснер в форме. – Вспомнила! Хорошо. Теряет отца-копа, вырастившего ее. Что стало с убийцей отца?
– Там было двое грабителей. Месснер погнался за ними, и один из них ударил его по голове битой, а потом бил в лицо ногами, когда он упал. Второй пошел на сделку с правосудием. Один отбывает срок на орбите, признавшийся получил два года за грабеж, у него это первая ходка, вышел через полтора.
– Есть от чего сдвинуться! – заметила Ева.
– Я кое-что раскопала. Она несколько раз несла службу в зале суда во время твоих показаний, Даллас. Была приставом на процессе Джесса Барроу.
– Весомо! Где она сейчас?
– В суде.
– Есть смысл с ней потолковать. Распечатай фото. Я пока что добью свой последний поиск на случай, если с ней выйдет облом. По пути заскочим в гриль-бар, вдруг ее там узнают? Ты молодец, Пибоди!
– Стараюсь.
Ева и Пибоди покидали Главное управление, а женщина, которую они разыскивали, как раз туда вошла.
Она была в приподнятом настроении. Полна решимости. Ощущала свою правоту. Сканер, приняв удостоверение ее коллеги, опознал имя и фамилию: Чарис Каннери.
Полезная мера предосторожности. Если поиск, который они запустили, выдаст ее настоящее имя, ее не найдут среди тех, кто прибыл в Управление.
Она прошла сканирование тела, пропустила через сканер свою коробку для вещдоков. Все чисто. Она умеет прятать от дежурной проверки сомнительные предметы.
Момент самый удобный. Охране, как и всем остальным, не терпится разбежаться по домам и начать праздновать. Официальное удостоверение не привлекло ничьего внимания.
Никто на нее даже не взглянул. Никто не знает, с кем имеет дело, всем невдомек, что она в шаге от бессмертия. Все произойдет так, как должно произойти, в этом храме закона и порядка.
Она поехала в лифте вниз, по привычке забившись в угол кабины. Женщина в красном платье болтала с коренастым копом в форме про планы на новогоднюю ночь.
У нее тоже есть планы. В этот раз – а он будет последним – она встретит Новый год не одна.
Выходя, она инстинктивно сгорбилась, чтобы, протискиваясь между пассажирами лифта, стать меньше. Но, вспомнив, зачем она здесь, выпрямилась, гордо расправила плечи.
