Ее зеленые кошачьи глаза смотрели сонно, голос походил на урчание.
– Хочешь кофе, милый?
– Конечно. Я тебя разбудил?
– Не ты, а звонок. Джоси спит без задних ног.
– Когда я освобожусь, мы вдвоем попробуем ее поднять. – Он улыбнулся, подмигнул и хрипло усмехнулся вслед вальяжно удаляющейся рыжей кошке.
– Итак, лейтенант, детектив, – усевшись, он развел руками, – чем могу быть вам полезен?
– Во сколько вы вернулись домой этим утром, Кармине? – спросила Ева.
– Где-то в полшестого. Раньше обычного из-за приезда Джоси. Это моя хорошая подруга, – добавил он, – она провела несколько месяцев в Европе. Мы с ней и с Виви выпили здесь и легли спать. У меня дома что-то не так?
– Об этом мне ничего не известно. Вас навещал вчера Ледо?
– Да, мы играли в бильярд. С глазами у него беда, руки трясутся, но инстинкт все еще на высоте. Бросил бы ширяться – ему по-прежнему не было бы равных в обращении с кием.
Рыжая Виви прикатила серебристую тележку с кофе, и Кармине умолк.
– Угощайся, милый.
– Виви работает на частных шаттлах.
– С планеты и обратно, – объяснила Виви, подавая Кармине большую белую чашку и ложечку для перемешивания. – Какой кофе предпочитаете? – радушно обратилась она к Еве и к Пибоди.
– Черный, – ответила Ева.
– И мне, – сказала Пибоди. – Благодарю вас.
Обслужив всех, Виви спросила:
– Мне уйти?
– Как хотите, – сказала Ева и повернулась к Кармине. – У Ледо были неприятности – вчера или раньше?
– Ледо очень старается избегать неприятностей. Как почует приближение неприятности – стремглав убегает. «Фанк» и прочая дрянь – вот что его прикончит.
– Уже. Бильярдный кий.
– Что?! – Кармине посмотрел на Еву в тот момент, когда брал у Виви свой кофе. – Ледо мертв?
– С шести часов с минутами утра.
– Кто-то следил за ним по пути от моего дома до его дыры? Разве у него было что отнять? Надо проверить записи камер.
– Мне потребуется копия ваших записей.
Ева увидела во взгляде Кармине недовольство. Потом, выругавшись себе под нос, он встал и подошел к домашнему коммуникатору.
– Кто такой Ледо? – спросила Виви Еву.
– Мелкий наркоторговец и талантливый бильярдист. Теперь он в морге.
Виви покачала головой:
– Ума не приложу, зачем людям убивать друг друга. Жизнь и так коротка, правда? Сочувствую, Кармине, – обратилась она к подошедшему хозяину дома. – Вы дружили?
– Это громко сказано. Он был завсегдатаем «Геймтауна». Я велел отправить в ваше Управление съемку камер безопасности за эту ночь.
– Это то, что нужно.
– Если вы интересуетесь мной, то у меня алиби. Вот оно. – Он провел ладонью по голой ляжке Виви, присевшей на подлокотник рядом с ним. – Второе еще нежится в постели. Камеры покажут мое возвращение домой сегодня где-то в полшестого утра.
– Хорошо. Не слыхали, чтобы кто-то наводил о нем справки? Кто-нибудь новенький, вдруг пролезший к нему в друзья?
– У Ледо не было друзей. Были другие завсегдатаи, игравшие с ним. Он был поглощен своим бизнесом – чаще всего в тоннелях, чтобы не попасть в объективы камер. Не знаю никого, у кого был бы на него зуб. Всерьез – никого. Разве что женщины-игроки отшивали его за попытки ухаживаний, но все оставалось в рамках. Не могу представить, чтобы кто-то забил его до смерти бильярдным кием. Факт, что это произошло не здесь.
Ева сознательно не отреагировала на его предположение об избиении кием.
– Вы знаете, где он жил?
– В паре кварталов от «Геймтауна». Точно не знаю, но где-то близко. То ли он сам что-то об этом говорил, то ли кто-то еще. Он жил на Квадрате.
– Понятно. – Ева поставила свою чашку. – Спасибо за желание сотрудничать.
– У него есть родственники?
Ева уже вставала, но, удивленная вопросом, снова села.
– А что?
– Я возьму на себя расходы.
– С какой стати?
– Он был постоянным клиентом и привлекал посетителей. У него сохранялась репутация мастера кия, игроки специально стекались, чтобы с ним сразиться. Они покупали напитки, секс, играли в другие игры. Он был конченым торчком, но я ни разу не слышал, чтобы он причинил кому-то вред. Он не заслужил, чтобы его засунули в топку, как безымянного бродягу.
– У него есть мать, – сказала Пибоди, не отрывавшаяся от своего компьютера. – В Трентоне.
Кармине кивнул.
– Если ей не по карману оплатить его погребение, это сделаю я. Держите меня в курсе.
– Обязательно.
– Конченый торчок, но ведь совершенно безобидный, – пробормотал Кармине.
«Это самая лучшая эпитафия для Ледо», – подумала Ева, уходя.
Вернувшись в Управление, она затребовала совещательную комнату и созвала туда всех сотрудников отдела, которые на тот момент не находились на выезде или в суде.
Пока все собирались, она написала рапорт по делу Ледо и направила его Уитни и Мире, сопроводив соображениями, возникшими после посещения Хилли Деккер. Потом обновила свой журнал и надолго застыла, глядя на результат.
Затем она занялась чтением всех писем, отчего у нее только усугубилось ощущение, что она стала объектом чьего-то напряженного внимания.
Покончив с письмами, Ева добавила фотографии документов в пухнущее дело, а потом решила отыскать Янси. Вдруг Мисти Полински сумела сообщить что-то полезное?
Янси трудился на своем рабочем месте, деля время между компьютером и тетрадью с набросками. Курчавая грива добавляла привлекательности его и без того смазливому облику. Ева не раз наблюдала, как свидетельницы, заглядевшись на художника, забывали про свою взвинченность.
– Здорово, Даллас, у меня для тебя кое-что есть. Ты разминулась с Мисти. Рорк прислал ее в ускоренном порядке – я думал, ты в курсе.
– Да. Как она?
– Оказалась ничего, надо только втереться к ней в доверие. Смотри, что она нарисовала. – Он нашел карандашный набросок и показал ей. – Настоящий самородок.
Ева, хмурясь, уставилась на персонаж в чем-то среднем между комбинезоном чистильщика и скафандром астронавта.
– И это все?
– Почти. Как тебе вот это? – Он продемонстрировал собственный набросок.
– Плотное телосложение!
– Возможно. Но она утверждает, что этот клопомор – так она его величает – надел комбинезон поверх пальто. Из-под белого комбинезона торчали, по ее словам, ботинки – на своем рисунке она их закрыла. «Коричневые рабочие башмаки» – так она выразилась. Коричневые перчатки, как здесь, на рисунке. Это ей запомнилось – контраст между белизной и коричневым цветом. Рабочие ботинки, рабочие перчатки. Надвинутый белый капюшон. Еще она нарисовала эту коричневую лыжную шапочку. А также маску и защитные очки. Ей показалось, что клопомор был белым, но она не уверена.
