– А по вечерам, четыре раза в неделю, ты работаешь в заведении «Свинг Ит».
Лицо Мисти под синими волосами покраснело.
– Это просто танец. Ничего другого. Танец, и все.
– Давно ты в Нью-Йорке?
– Полгода. Почти. Я просто собиралась на работу, офицер…
– Лейтенант.
– Лейтенант. Я шла на работу, а у него открыта дверь. Не надо было заглядывать, но дверь-то открыта, а райончик здесь тот еще, вот я на всякий случай и сунула туда нос – вдруг Ледо ограбили или еще что. А он лежит. И кровь!
– Ты вошла?
– НЕТ! – Она яростно помотала головой. – Сбежала и заперлась. Не знала, как быть, думала, сама окочурюсь. Хотела удрать на работу, притвориться, что ничего не видела. Но так же нельзя? Нельзя. Я вызвала полицию.
Раскрасневшееся личико перекосилось от гнева.
– Меня же не накажут за вызов полиции? За правильный поступок?
– Никто тебя не наказывает. Ты кого-нибудь видела, что-нибудь слышала до того, как заглянула к Ледо?
– Нет. Я говорила полицейской Моралес, что встала в пять сорок, как всегда, когда выхожу в утреннюю смену. Приняла душ. Вода здесь толком не нагревается, один шум. Собралась на работу. Вечером мне в клуб, я собрала сменную одежду, захватила шоколадку и колу – кофе я не люблю. Беру пальто и все прочее, выхожу. Было где-то шесть пятнадцать. Ну, и заглядываю к нему – дверь-то нараспашку.
– Ты видела кого-нибудь незнакомого?
– Не знаю. Иногда кто-то ночует на полу внизу. Я их не знаю, они никого не беспокоят. Да и ночь была холодная. Да, еще заходил клопомор.
– Клопомор?
– Тот, кто морит насекомых. Наверное, его вызвал комендант дома. Правда, когда я попросила его прислать такого работника сюда ко мне, он поднял меня на смех. Вот сволочь!
– Можешь описать клопомора? Пол, рост, телосложение, раса, возраст?
– Да не знаю я! – Она отхлебнула чаю и дунула на синюю челку. – Я решила, что это парень, хотя кто их разберет. Капюшон, маска, баллон, опрыскиватель. Я выглянула всего на секунду.
– Ты с ним говорила?
– Спросила в щелку, обработает ли он весь дом. Он вроде кивнул. Хорошо, думаю, а то спасу нет от тараканов. Я немного прибралась – нельзя же, чтобы человек застал у тебя беспорядок. Потом опять выглянула – а его след простыл. – Она грустно улыбнулась. – А тараканы – вот они.
– Ты заметила на нем бейджик с именем?
– Простите, нет.
– Придется тебе поработать с нашим полицейским художником.
Румянец сменился бледностью, она доела остаток помады с губ.
– Честно, ничего я не видела!
– Мало ли! Мы отвезем тебя к нам в Управление, художник поможет тебе вспомнить детали. Может, ты сама не догадываешься, что что-то запомнила.
– Вы меня не арестуете?
– Нет. – Ева съехала с подлокотника и подсела к Мисти. – Никто тебя не арестует. Никто тебя никуда не вернет. Тебе ничего не угрожает. Поможешь нам – я попробую выписать тебе пару сотен за содействие.
– Двести?!
– Ну да. Мы ценим помощь, Мисти. Ледо был паршивцем, он к тебе приставал.
– Это верно, но не липнул, как другие.
– Согласна. А потом его убили. Вдруг ты поможешь нам узнать, кто это сделал?
– Послушайте, я должна работать, платить за квартиру. Две сотни – это, конечно, неплохо, но мне нужна регулярная получка. Пит меня уволит, если я пропущу смену.
– Тебе нравится работать у Пита?
– Работа как работа. Я должна платить, иначе меня вышвырнут на улицу.
– Это точно. А жить здесь тебе нравится?
Впервые девушка позволила себе улыбнуться.
– Только слепая, глухая и больная на всю голову ответила бы «да». Но ничего другого у меня нет, и это лучше, чем то, что было у меня раньше.
Ева покосилась на Рорка.
– Я бы постаралась помочь тебе с приличным жильем. Ты могла бы там побыть, пока не найдешь работу лучше теперешней и жилье поприличнее этого.
– Только не в приют!
– Погоди, никто ни к чему тебя не принуждает. Просто потерпи минутку.
Она встала, жестом велела Пибоди посидеть с Мисти и поманила Рорка за собой в коридор.
– Ей всего семнадцать. Сбежала из Дейтона, штат Огайо, но никто ее не ищет. Результаты медицинских анализов указывают на физическое насилие. Отец сейчас в заключении – сел месяц назад за вооруженное нападение. Мать – наркоманка, кочует по тюрьмам. Знаю, приют для несовершеннолетних еще не готов. Она, конечно, не совсем годится для центра «Дохас», но, может, временно определить ее туда? В мае ей стукнет восемнадцать.
– Это я могу, если она сама не против. Там есть ее сверстницы.
Ева молча кивнула. Рорк поднял брови.
– Хочешь, чтобы я сам с ней поговорил?
– Сделай одолжение. Наши жетоны вызывают у нее не только уважение, но и страх. Уверена, люди без жетонов еще никогда ей не помогали. Ты мягко стелешь, тебя она не испугается.
– Уговорила. – Он легонько ткнул ее пальцем в живот. – Вот ведь мягкосердечность!
– Свидетелей надо беречь. Вдруг за ней вернется долбаный клопомор? У Янси выйдет хороший рисунок, если мне не придется ее спасать, сажая под замок.
– Я же не спорю! – Рорк нагнулся и успел ее поцеловать, прежде чем она увернулась. – Только дай мне минуту на подготовку.
После того как Рорк обо всем договорился, Ева вызвала еще один полицейский автомобиль, чтобы доставить Мисти в Управление, где с ней предстояло поработать детективу Янси – художнику, которому Ева доверяла больше всего.
– Она сама немного художница, – сказала Еве Пибоди, пряча в багажник их рабочие чемоданчики. – Все эти цветочки – ее работа, карандашный рисунок кошки на стене – тоже. Хорошо, что ты ее отсюда забираешь.
– Это ее решение. Поедет к Рорку.
– Тем более. Вот и чистильщики. И перевозка.
Ева подождала, пока машина чистильщиков затормозит, и обратилась к Доусону:
– Та же бригада?
– Как заказывали.
– Хорошо. Чем меньше посвященных, тем лучше. После обработки этой берлоги вам понадобится дезинфекция.
Доусон принял эти ее слова за шутку, но потом увидел, что она не думает шутить.
– Проклятье! – Он огорченно вздохнул. – Фиц, Лотти, Чарис! Нас ждет бомжатник. Готовьтесь к десерту – дезинфекции.
Бригада, выгружавшая свою амуницию и белые комбинезоны, дружно застонала.
– Я вызываю графолога, – сказала Ева.
Доусон поджал губы.
