Мысленно она не покидала роковую спальню – изящную, стильную, неяркую, оформленную дорогими тканями.
Святилище Баствик? Или ей случалось там работать? Изучать в постели уголовные дела, выстраивать стратегии защиты, вдумываться в манеру соперника-обвинителя. Вчитываться в данные о свидетелях обвинения.
Эта женщина вроде бы предпочитала общению одиночество, но при этом была ловкой, решительной, целеустремленной, никогда не упускала возможности покрасоваться в лучах известности.
Без сомнения, она брала в свое святилище работу.
Знал ли ее убийца?
Ева все больше подозревала, что убийца и жертва не были друг другу чужими.
Он не просто знал о ее существовании, а тщательно ее изучал, подобно тому, как сама Баствик изучала фигурантов своих дел. Наблюдал за ней.
Должен был знать, знать без тени сомнения, что застанет ее дома одну.
Может, ему был доступен ее рабочий календарь?
Раз так, то они должны были работать вместе; не принадлежал ли убийца к вспомогательному персоналу юридической фирмы? Тогда это было что-то личное?
Но нет, личного она что-то не нащупывает.
К моменту въезда в ворота она уже решила, что дома погрузится в работу. Все начнет заново, на свежую голову. Вернется к самому началу.
Дом ослепительно сиял, напоминая вздымающиеся и опадающие волны серого камня, взметнувшиеся к небу башни и башенки, – и все это, затянутое густой зеленью, мерцало и переливалось. Она вспомнила, что только что минуло Рождество и что через несколько дней наступит Новый год.
А с ним – давно задуманный отдых, бегство в тепло. Выходя из машины и ежась на кусачем ветру, Ева замечталась о солнышке, о покое, о том, как они вдвоем будут нежиться на острове, окруженном синим океаном, на максимальном удалении от убийств и надоевших дел.
А пока…
В ее распоряжении пока что только бледная тень: ни пола, ни возраста, ни лица, только слабая догадка о расе. И один-единственный внятный мотив – она сама.
А раз так, синей воде, белым пляжам и безлюдью придется подождать.
В величественном холле света было не меньше, чем снаружи, – дань празднику. Взгляд Евы уперся в Соммерсета – как всегда, в траурно-черном облачении, и в неизменного кота у его ног.
Оба холодно наблюдали за ней.
– Оказывается, вы помните свой домашний адрес.
– Я решила слишком не задерживаться, а то вы уползли бы обратно к себе в гроб. Ничего у вас не вышло!
Кот, решив, наверное, что она обращается к нему, стал тереться о ее ноги, как толстая меховая лента.
– Жаль, что вы не вспомнили о необходимости предупредить о намечающемся опоздании, особенно в вечер, на который существовали определенные планы.
Она замерла на месте, не успев снять пальто.
– Что за планы?!
– Если бы вы удосужились заглянуть в ваш календарь – хотя о чем это я? – то знали бы, что у вас с Рорком намечено присутствие на благотворительном вечере в Карнеги-холл через… – Он выразительно посмотрел на прибор на своем запястье. – Через тридцать шесть минут.
– Срань. Срань. Срань. – Она в сердцах метнула пальто на вешалку и кинулась вверх по лестнице, но на полпути остановилась.
Как ни раздражал ее дворецкий, сейчас ей было не до своего раздражения, хотя оно достигло опасной точки.
– Вы ведь постоянно принимаете рассыльных?
– Безусловно.
– Пока я не отменю этого распоряжения, вы не открываете дверь никаким рассыльным. Не открываете ворота, если не ждете доставку и не проверили, что за компания или курьер просится в дом.
– Можно поинтересоваться, почему?
– Потому что мне не хочется всерьез хоронить тот гроб, в котором вы дрыхнете. Учтите, чтобы никаких исключений! – Договорив, она продолжила бег наверх, сопровождаемая приободрившимся котом.
Цель – спальня; на бегу она соображала, как за полчаса преобразиться из копа в жену Рорка.
Когда возникала необходимость появиться в свете, ей и тридцати дней бывало мало, чтобы что-то над собой сотворить. В этот раз она, конечно, была предупреждена именно за месяц. И конечно, забыла.
Карнеги-холл, сбор пожертвований в пользу… Какая, собственно, разница? Она в очередной раз села в лужу.
Ворвавшись в спальню, она застала мужа на завершающей стадии завязывания изящного черного галстука.
До чего же он хорош! Черные шелковые волосы, лицо, о каком дружно мечтали живописцы и ангелы. Синие глаза сводили ее с ума, от его полногубого точеного рта у нее подкашивались ноги. С такими скулами он грозил остаться красавчиком и после столетнего рубежа.
До полноты впечатления не хватало разве что смокинга. Никто, глядя на него, ни за что не догадался бы, что некогда он был голодным дублинским бездомным.
– Вот и ты. – Говор у его был отчетливо ирландским, улыбка тоже. Его завораживающие глаза встретились в зеркале с ее глазами.
– Прости, прости!
– Зачем? – Он шагнул к ней – оживший плакат, воплощение силы и обжигающей красоты. Взяв ее за подбородок, он провел большим пальцем по ямочке на нем и опустил голову, чтобы поцеловать ее в губы. – Небольшое опоздание – не преступление. В любом случае я отбил бы тебя у копа, который вздумал бы тебя оштрафовать.
– Ладно. Сейчас я… – «Что делать?» – испуганно мелькнуло у нее в голове. Что вообще можно исправить в такой ситуации?
– Платье, туфли, сумочка, соответствующая шубка ждут тебя у дверей гардеробной. Драгоценности – если ты не захочешь надеть что-то другое – в шкатулках на твоем комоде.
– Все понятно. – Добравшись до дивана, она упала на подушки. Галахад, метивший на постель, поменял траекторию движения и устроился рядом с ней.
– У меня ощущение, что для наших занятий сегодня вечером я избыточно одет, – сказал Рорк.
– Извини. Дай мне одну минуту. – Она закрыла лицо руками и постеснялась их убрать.
– Ева, – насмешливая снисходительность в его тоне сменилась озабоченностью. Подойдя, он присел рядом с ней. – Есть жертвы?
– Одна, Баствик. Леанор Баствик. Убита.
– Об этом передавали в новостях. Я предполагал, что без тебя теперь не обойдется и что ты опаздываешь именно по этой причине. Но ведь вы с ней были едва знакомы.
– Это не она. То есть она, конечно, – поправилась она. – Все дело во мне. Меня только сейчас разобрало. Раньше я сопротивлялась. Ничего не клеится.
– Что не клеится?
– Получается ерунда. Но разве это ново? Ты ведь помнишь много случаев, когда получалась ерунда.
– А ты нет. – И это его встревожило. – Давай выкладывай.
– Лучше я покажу. – Она достала свой компьютер и указала на настенный экран. – Давай ты, у тебя получится быстрее.
