Он написал короткую записку, в которой сообщил о поляне, запечатал ее личным перстнем и оставил на постоялом дворе, наказав Отту отдать послание любому из охотников, если все же кто-то явится.
Примерно в полдень Себастьян занял свою позицию в шалаше, посчитав, что лучше сделать это заранее, чем потом нарваться на охранников ведьм. И не ошибся, буквально через пару часов послышались грубые мужские голоса, топот ног, и на поляне появилось десятка два вооруженных людей. Они тщательно принялись обследовать все вокруг, но тайник охотника не заметили.
Себастьян перевел дыхание. Кажется, спрятаться получилось. Теперь оставалось лишь дождаться ночи, а там как карты лягут…
День тянулся невыносимо долго. Охотник неподвижно лежал в схроне, сквозь густые ветви наблюдая за тем, как солнце постепенно движется по небосводу. Он умел ждать, и все же этот день показался ему, вероятно, самым длинным за всю его жизнь.
Охранники, прочесав поляну, как и предполагал Себастьян, расположились за ее пределами, причем достаточно далеко, взяв место шабаша в кольцо так, что и мышь бы не проскочила. Явись охотник сюда сейчас, его непременно перехватили бы еще на подходе.
Несколько человек притащили с собой связки дров и выложили их в центре поляны, подготавливая костер, после чего тоже удалились.
Постепенно стемнело. Холодный, злой ветер рвал листья с деревьев и гонял их в воздухе. Себастьян замерз, несмотря на теплую одежду.
Большая из лун уже взобралась высоко, сияя круглым желтым блином на черном небе, малая еще только выплывала из-за горизонта.
Ночь вступила в свои права. Где-то заухал филин, гора мрачно возвышалась, нависая над округой. Себастьян ждал.
Когда малая луна оказалась прямо напротив большой и свет их слился, на поляну вышла женщина. Она была одна, в длинном плаще с капюшоном, закрывавшим ее черты.
Женщина подошла к костру и прикоснулась к дровам, негромко прошептав что-то. Огонь вспыхнул мгновенно, дрова затрещали, разгораясь, а на поляну одна за другой выходили все новые и новые женщины, все, как и первая, в одинаковых темных плащах с капюшонами.
Они подходили к костру, останавливаясь напротив, и просто стояли рядом, молча смотря на огонь. За все время ни одна из них не издала ни звука.
Себастьян старался не выпускать первую из виду, хотя сделать это было достаточно сложно: пришедшие женщины были почти одного роста и телосложения – все высокие, стройные – одинаковые. Внезапно она запела песню без слов. Ее красивый голос выводил странную мелодию, прекрасную и в то же время невероятно тоскливую. У охотника мурашки побежали по телу от этой песни. Захотелось вскочить на ноги, шагнуть к костру, встать рядом с остальными и слушать, слушать…
Он еле сдержал внезапный порыв. Ведьмина песнь пробирала до глубины души.
Ее подхватили другие, но все равно голос солистки доминировал над всеми, то вздымаясь, то опускаясь. Она пела о чем-то знакомом всем, о чем-то близком и родном, о радости и горе, о любви и предательстве, об утраченной жизни, а потом – Себастьян чуть не пропустил этот момент, заслушавшись, – женщины сбросили свои плащи, оставшись совершенно нагими.
Непогода и холод не пугали их. Напротив, они удивительно гармонировали с окружающей ночью, холодом, порывистым ветром, словно рождены были именно для такой ночи.
Охотник подался вперед, стараясь разглядеть и запомнить лица, но его ждало разочарование. На ведьмах были надеты маски, и понять, кто есть кто, оказалось невозможно.
Ведьмы пели, взявшись за руки и образовав широкий круг, в центре которого находился костер. Они хороводом шли по кругу, пританцовывая при этом. И казалось, что нет ничего прекраснее в мире и этой песни, и этого странного танца.
У Себастьяна мелькнула мысль, что, может быть, люди относятся к ведьмам не так, как те того заслуживают. Может быть, они не хотят причинить вреда, а лишь вынуждены защищаться? Да, они любят власть, подчинение, деньги, но кто этого не любит? Кто сказал бы про себя, что, мол, мне достаточно лишь куска хлеба, кружки воды и теплого угла? Разве что сумасшедший монах-отшельник, а кто еще?..
Любой человек желает стать значимым. Чем же тогда ведьмы так уж плохи? Да, они собираются в лесу и танцуют голыми, ну и что? Это их право – делать что угодно, пока они не мешают другим.
Но все мысли подобного рода моментально вылетели из головы Себастьяна, когда на поляну пришла еще одна девушка. Она держала за руку девочку, а во второй руке – длинную веревку, другой конец которой был обвязан вокруг шеи козы.
Роза – а ее охотник узнал сразу – была одета в длинную, до пят, ночную рубашку. Девочка шла босиком, лицо ее, единственное из всех, не закрывала маска. Ребенок с интересом оглядывался вокруг. Нагота окружающих малышку совершенно не смущала, Роза улыбалась всем вокруг и выглядела совершенно счастливой.
Холод не мешал девочке, как и ведьмам. Она его просто не замечала.
Когда Розу подвели к костру, песня прервалась. Ведьмы смотрели на девочку и чего-то ждали.
– Я нашла ее! – внезапно заговорила та, самая первая ведьма, певица с изумительным голосом. – И привела сюда. Довольны ли вы, сестры?
– Расскажи нам о ней, – попросил кто-то.
– В ней часть сущности нашего нового врага. По неизвестной причине он оставил ей жизнь и даже наделил особыми уменьями, которые дремлют до поры до времени, но мы пробудим их к жизни! Когда она станет одной из нас, нашей сестрой, мы нанесем ему значительный урон, подорвем его силы, и он станет нашей добычей.
– Многие сестры не пришли сегодня…
– Да, наш враг коварен. Он явился в наш город и своими речами соблазнил многих. Но не всех! Остались еще преданные сердца и ясные головы. Мы сумеем дать отпор, я обещаю вам это! Выберете ли вы меня вновь вашей главой?
– Выберем… Ты доказала!.. Ты нашла девочку, она станет орудием!..
– Благодарю вас, сестры! А теперь нужно, чтобы наша новая сестра стала наконец одной из нас. Подведи ее ко мне, Ребекка!
Служанка баронессы, все еще державшая Розу за руку, послушно подвела девочку к старшей ведьме. Та склонилась над ребенком и погладила по волосам.
– Расскажи нам, о чем ты думаешь? – спросила она внезапно.
И Роза ответила:
– Думаю, он придет за мной, обязательно придет, и тогда вам всем здесь не поздоровится!
– О ком ты говоришь, дитя? О сущности, явившейся в наш мир? О твоем случайном крестном отце, давшем тебе жизнь, но забравшем ее у твоих настоящих родителей? Я знаю твою историю. А знаешь ли ты, что, убив жителей тех деревень, и твоих родителей в том числе, он лишь набрался сил? Как путник, идущий по пустыне, он выпил их жизни, чтобы поддержать свою! Твои родители, твои друзья – лишь сосуды, давшие ему энергию жизни. Знаешь ли ты это?
Так вот, значит, зачем бродяга уничтожил две деревни, сообразил Себастьян. Он напился жизнями. Поэтому деяния его возросли. Бродяга обрел мощь, но ведь ее нужно постоянно подпитывать? Значит ли это, что стоит ждать новых смертей? Несомненно.
