Книга Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод, страница 110. Автор книги Наталья Павлищева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод»

Cтраница 110

Только того, что услышали, не ожидал никто. Недаром провёл два дня в Москве Филипп, он уже знал об опричнине то, что заставило потребовать вслух отменить её! Соединить государство воедино, как прежде было! Иван Васильевич сидел, вперив взгляд в говорящего игумена, по его лицу невозможно было ничего понять. Закончив гневную речь, Филипп произнёс то, чего сам от себя не ожидал:

— Если того не будет, то митрополитом мне быть никак невозможно! А если и поставят меня супротив моей воли, то всё одно — митрополию оставлю!

Ужас сковал присутствующих. Стало так тихо, что пролетевшая муха наделала шума. Даже рынды затаили дыхание. Глаза всех впились не в лицо игумена, многие уже считали его погибшим, а в лицо Ивана Васильевича. Что-то будет?! Государь не ответил ни слова, резко поднялся и направился вон из палаты. Поравнявшись с Новгородским архиепископом Пименом, он вдруг махнул тому рукой, призывая идти за собой. Сердце архиепископа возликовало: царь решил вместо глупого соловецкого игумена предложить митрополию ему? Давно бы так! Он, Пимен, на всё готов ради возможности быть рядом с государем. И служить будет как верный пёс!

Но услышал совсем не то, что ожидал. Иван Васильевич вдруг бросил одно только слово:

— Уговори!

И дальше за собой не позвал. Пимен замер. Он должен уговаривать этого зазнайку? Долго ли стоял, осознавая крах своих надежд, помнил, наверное, не очень, потому как, когда вернулся в палату, все были на своих местах. Сидел, обессиленно опустив руки на колени, наделавший столько шума игумен, молча, не шевелясь застыли бояре и священники. Никто попросту не знал, как теперь быть.

На вошедшего в палату архиепископа смотрели как на спасителя. Он скосил глазом на Филиппа и твёрдо произнёс:

— Святой отец, государем поручено мне с тобой беседу вести... — У Филиппа язык зачесался спросить, не на дыбе ли. Чтобы такого вопроса не появилось и у остальных, Пимен поспешно добавил: — Объяснить тебе, чего не разумеешь пока.

У многих отлегло от сердца, но всё равно никто ничего не понимал. Иван Васильевич и за меньшие слова головы снимал, а тут вдруг разъяснять что-то велит... Сам Филипп тоже с недоумением смотрел на архиепископа, не веря своим ушам. Тот, довольный своей значимостью, усмехнулся, точно в незлобивости государя была его личная заслуга:

— Государь гневался, да только я упросил для начала поговорить с игуменом.

Все прекрасно понимали, что за те мгновения, что отсутствовал архиепископ, ни в чём убедить своевольного царя он не мог, но никому не хотелось задумываться, так это или нет. Какая разница, главное, что немедленной опалы нет!


На подворье игумен вернулся совершенно разбитым. Он уже понял, что лишь чудом избежал смерти. Но ужас был для Филиппа не в том, что гибель прошла совсем рядом, а в том, что бессилен перед злой волей.

Не разговаривая ни с кем, игумен прошёл в выделенную ему келью и тотчас встал на колени перед образами. Губы горячо зашептали молитву о помощи.

Протопоп Власий осторожно прислушался. Из-за двери доносилось едва слышное бормотание. Уже третий час поклоны бьёт игумен. Видно, сильно затронула беседа на государевом дворе, если так мается, сердешный...

Вдруг священника позвали. Служка сообщил, что приехал боярин Колычев.

— Который?

— Михайло Иваныч, — почему-то развёл руками служка.

Михаил Иванович Колычев — родственник соловецкому игумену. Приехал проведать? Не вовремя, не до родичей Филиппу. Власий вспомнил, что Колычев — земский окольничий, и заторопился навстречу. Может, он что знает о судьбе попавших вчера под стражу земских.

Увидев боярина, протопоп невольно усмехнулся: экие эти Колычевы рослые! И впрямь, и игумен Филипп высок, и Фёдор Умной-Колычев, и вон Михаил Иванович тоже.

— Благослови, святой отец, — согнулся пополам Колычев, чтобы достать до руки Власия. Тот чиниться не стал, руку поднял повыше, перекрестил боярина споро. Хорошего человека чего же не благословить?

Михайло Иванович мотнул в сторону внутренних покоев:

— Дома?

И объяснять не надо о том вопрос, вся Москва гудит о соловецком игумене Филиппе и его ответе государю. Власий вздохнул:

— Дома, где ему быть...

Филипп, завидев родственника в окно, уже сам спешил к нему. Привычно благословил. Колычев внимательно вгляделся в лицо троюродного брата, и без объяснений видно, что нелегко дался ему вчерашний ответ государю.

Молчание нарушил Власий:

— Михаил Иванович, каково с просителями, не ведаешь?

Тот помрачнел:

— В узилище. Вот-вот казнят...

Филипп не выдержал, почти крикнул:

— Вот за что?! Без суда, за то, что прошение принесли, бояр на дыбу и на плаху?!

Глаза Колычева насмешливо блеснули:

— А вот ты и печалуйся! Только сначала митрополитом стань!

Игумен даже зубами заскрежетал:

— Как митрополитом стать, коли не смогу видеть многие убийства?! Не смогу молчать.

Они уже ушли с крыльца в покои самого Власия, двери плотно прикрыли. Чуть беспокойно оглянувшись. Михаил Иванович вдруг... поясно поклонился троюродному брату:

— Не один я, многие, Христом Богом тебя, Филипп, просим — прими митрополию. Тебя государь хоть чуть послушает. Ежели и не сможешь его совсем переломить, так печалованием жизни человеческие спасёшь.

Его горячо поддержал Власий:

— Владыка, боярин дело говорит. Опричнину не одолеть, так хоть кому помилование испросишь. Афанасий, пока в обитель не ушёл самовольно, многих от дыбы и плахи спас. Не получится большое зло одолеть, так хоть с малым справишься.

Филипп стоял, растерянно переводя взгляд с одного на другого. Потом пробормотал:

— Да ведь и Афанасия права печалования лишили...

За эти слова оба собеседника ухватились, как утопающий за соломинку, принялись наперебой убеждать:

— Афанасий не пример, с ним государь смолоду не всегда считался...

— А тебя на митрополию просит, сразу требуй право печалования восстановить!

Закончить разговор не дали, явился служка с сообщением о приезде Новгородского архиепископа Пимена. Этого не встретить было нельзя. Колычев закрутил головой. Поняв его опасения, Власий кивнул в сторону заднего двора:

— Твой конь, боярин, не обессудь, там стоит. Оттуда и уехать тайно можешь, коли нет охоты встречаться с Пименом.

— Да уж нет, — поморщился Михаил Иванович. Обернулся к Филиппу: — Прежде чем ответ государю окончательный давать, подумай, сколько жизней спасти можешь.

В голове Филиппа мелькнула мысль: «А свою погубить...»


Владыка Пимен был исполнен сознания своей значимости и важности царского поручения. Конечно, он сам метил на митрополию, и настояние Ивана Васильевича уговорить упрямого Филиппа ему нравилось мало. Но, крепко подумав ночью, Пимен рассудил, что так даже лучше. У государя уже был Афанасий, от которого толку немного, потом совсем никчёмный, с точки зрения Пимена, Герман Полев, теперь будет Филипп. В том, что сумеет убедить строптивого игумена, архиепископ не сомневался.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация