Все это чрезвычайно затрудняло Дьедонне возможность вхождения в уже существующие партии и движения. Одно время он пытался стать фронтменом и выразителем интересов чернокожего населения Франции — но и с ними не сумел найти общего языка. За ним закрепилась устойчивая репутация скандалиста-антисемита, хотя сам он утверждал, что является противником не евреев, а сионистов, которые подчинили своим интересам французское государство, извратив его изначальную национальную сущность. Именно сионисты, по словам Дьедонне, натравили на него подконтрольные им СМИ. В интервью иранскому телеканалу Press TV Дьедонне заявил: «Сионизм лишает человечество единства. Его адепты пытаются заставить нас драться друг с другом. Это они начали все войны, это из-за них на планете творится полный беспорядок».
[244]
Единственной политической силой, с которой Дьедонне долгое время поддерживал добрые отношения, был Национальный Фронт. В 2005–2006 гг. Дьедонне часто появлялся на публике в компании ближайшего соратника Ж.-М. Ле Пена Бруно Гольниша, а также доверенного советника Марин Ле Пен Фредерика Шатийона(см.) Он тесно общался с известным французским конспирологом Тьерри Мейсаном и Аленом Соралем, бывшим марксистом, а ныне праворадикальным интеллектуалом, оказывавшим большое влияние на отца и дочь Ле Пенов. Идеи Сораля, сочетавшие в себе воинственный антисемитизм и симпатии к исламизму, совпали с экстравагантными взглядами Дьедонне; в августе 2006 г. Дьедонне совместно с Соралем, Шатийоном и Мейсаном совершил поездку в Ливан, где встретился с полевыми командирами Хезболлы.
Дружба Дьедонне с активистами НФ становилась все более крепкой: в период президентской кампании 2007 г. комик не раз появлялся на публике вместе с Жан-Мари Ле Пеном, а затем даже предпринял поездку в Камерун в компании жены президента НФ, Жани. В июле 2008 г. Жан-Мари Ле Пен стал крестным отцом третьего ребенка Дьедонне. Согласно опросам общественного мнения, проведенным французским институтом IFOP, 71 % французов негативно относятся к Дьедонне М’бала М’бала, и только у 16 % он вызывает положительные эмоции. Однако среди избирателей Национального Фронта соотношение другое: здесь Дьедонне симпатизируют 32 %, тогда как отрицательно к нему относятся лишь у 54 %.
Политическая позиция шоумена привлекала внимание не только СМИ. Дьедонне не раз становился ответчиком по искам различных еврейских и правозащитных организаций, и был вынужден выплачивать значительные штрафы — в том числе, за исполнение песни «Шоа-нанас» (Shoah-Nanas), в которой, в частности, были такие слова: «Дорогой ананас, я никогда тебя не забуду. Ты столько страдал. И за все, что ты перенес, мы дадим тебе компенсации. Ты получишь солнечную страну и миллионы долларов за миллионы депортированных ананасов». Несколько лет назад на Дьедонне напали на улице два подростка-еврея, применившие против него слезоточивый газ — симптоматично, что уголовного дела заведено так и не было.
В сентябре 2014 Дьедонне оказался под следствием, поводом для которого стало видео, на котором комик сравнил убийство американского журналиста Джеймса Фоули с казнью бывшего иракского диктатора Саддама Хусейна и расправой над Муаммаром Каддафи. Дьедонне тогда заметил, что «ротшильдовская мафия» спокойно восприняла жестокое убийство Каддафи, но назвала чрезмерной расправу с Фоули. Наконец, в январе 2015 г. Дьедонне был арестован в Париже по обвинению в публичной поддержке терроризма. Вся вина Дьедонне заключалась в том, что после расстрела редакции Charlie Hebdo а также шутинга, который устроил в магазине кошерной еды исламист Амеди Кулибали, он написал на своей страничке в Фейсбуке: «Сегодня вечером я чувствую себя Шарли Кулибали». Тут уже прокуратура среагировала мгновенно, и возбудила уголовное дело против комика. Дьедонне был приговорен к двум месяцам тюремного заключения (условно) — за «подстрекательство к террору».
10. Моррас, Шарль
[245](Charles-Marie-Photius Maurras, 1868–1952), выдающийся идеолог французского «интегрального национализма», монархист и консерватор. Публицист, эссеист, критик, поэт. Родился в небольшом городе Мартиг в Провансе, в богатой буржуазной семье. Отец Морраса придерживался либеральных взглядов, мать была глубоко верующей католичкой. Моррас получил образование в частных католических школах, но вырос, по его собственным словам, «законченным эпикурейцем и атомистом», рационалистом и критиком иудеохристианства. «Моррас приемлет Церковь и не приемлет Евангелие. Он жаждет папу, а не Христа, — писал его старший друг Морис Баррес. — У него есть обобщающая система, в которой он, подобно Огюсту Конту, отводит место католицизму. Для Церкви это неприемлемо».
[246]
В ранней юности начал терять слух, что повлияло на решение Морраса посвятить себя занятиям литературой и философией (до этого мечтал быть моряком, как дед). Переехал в Париж, где с 1886 г. начал печататься в консервативных изданиях. Вошел в литературное движение «фелибров» (литераторов, писавших на провансальском языке) и учеником его вождя Фредерика Мистраля. Писал стихи, статьи и эссе — как на французском, так и на провансальском.
Моррас был влюблен в античность (его родной город, Мартиг, стоял на месте древнегреческой колонии), наследниками которой считал все народы романской группы (англичан, скандинавов, немцев и русских Моррас относил к «варварам»). Из увлечения античностью родился один из главных идеологических концептов Морраса — «метеки». В одноименной статье, опубликованной в декабре 1894 г., он первым во Франции ввел в актуальный обиход этот темин из лексикона древних Афин, обозначив им иностранцев, которые легально живут в другом государстве и пользуются защитой его законов, но лишены прав гражданина. Под современными метеками Моррас имел в виду евреев, протестантов и франкмасонов. В масонских ложах, чрезвычайно влиятельных во времена Третьей республики, он видел систему связей «метеков» между собой для давления на французов. Еще одним опасным врагом Франции Моррас считал еврейство, однако не как народ или конфессию, а как «нацию внутри нации, государство в государстве», как «чуждую» силу, которая «вмешивается в нашу политическую жизнь, внося лишь раскол и разрушение».
[247]
В 1899 г. на фоне ожесточенной борьбы между сторонниками и противниками капитана Дрейфуса (офицера французской армии, еврея по происхождению, обвиненного в шпионаже в пользу Германии), последние объединились в Лигу французской родины. Почетным председателем Лиги стал знаменитый поэт и драматург, член Французской академии Франсуа Коппе, председателем — драматург, критик и тоже академик Жюль Леметр, а его ближайшим помощником Морис Баррес. В правление, избранное 19 января, вошли Мистраль, Рамбо, бывший военный министр Годфруа Кавеньяк, историк литературы Фердинанд Брюнетьер, композитор и дирижер Венсан Д'Энди. Среди членов Лиги были поэт Жозе-Мариа де Эредиа, прозаик Поль Бурже, историк Альбер Сорель, филолог Гастон Буассье. В Лигу входили знаменитые живописцы Огюст Ренуар и Эдгар Дега, всемирно известный фантаст Жюль Верн, пропагандист русской литературы Мельхиор де Вогюэ, карикатурист Каран д'Аш (уроженец Москвы Эмануэль Пуаре) и многие другие. В течение месяца в Лигу вступило 30 тысяч человек, в основном интеллигенция и люди творческих профессий.
