Но то, что притягивало его глаза как магнит, был треугольник рыжих завитков между бедрами. Это было возбуждающее зрелище. Он прикоснулся к нему тыльной стороной ладони. Пружинистый, живой, соблазнительный…
В его жилах вспыхнуло яростное желание. Поток крови устремился к паху. Именно в этот момент он понял, что нужно торопиться, иначе ему захочется исследовать каждый дюйм ее фарфоровой кожи, брать в рот соски, целовать это огненное облачко между бедрами. Он готов выставить себя круглым дураком перед своей старой приятельницей, Зубрилкой Стивенс.
– Ложись, Джесс, – глухо прошептал он. Он поспешно обошел комнату, задувая свечи, потому что, если он попытается сделать это при свете, может ничего не получиться, а в тот момент ему отчаянно хотелось, чтобы все получилось.
Он сбросил с себя одежду, и, когда лег с ней рядом, она с готовностью придвинулась к нему. Она показалась ему невероятно хрупкой и нежной, когда он забрался на нее сверху и раздвинул ей ноги.
Его проникновение было таким мощным и быстрым, что он подумал, не сделал ли ей больно, однако она не издала ни звука, только глубоко и прерывисто вздохнула, когда он начал двигаться в ней.
Нет, черт возьми, нет! Я не должен получать от этого удовольствие!
Он не мог получать удовольствие. Не мог радоваться. Не мог наслаждаться. Он должен был спешить. Он должен был покончить с этим прежде, чем это перешло в привычку. Прежде чем захочется заниматься этим всю ночь. Прежде, чем захочется заниматься этим каждую ночь – всю оставшуюся жизнь.
Рейф лихорадочно двигался. Его щека случайно прикоснулась к ее торчащему соску. Слегка повернув голову, он лизнул его языком – просто для того, чтобы помочь себе побыстрее покончить с этим.
Он добился своего. Это кончилось.
Как только в голове у него прояснилось и дыхание восстановилось, он поднялся и на ощупь стал разыскивать свою одежду.
– Рейф? – Он услышал шелест шелковых простынь и понял, что она села.
– У меня болят ребра. Я буду вертеться всю ночь. Не хочу тебе мешать, – пробормотал он.
Он выскочил из комнаты, закрыв за собой дверь и чувствуя себя так, будто убежал от самой смертельной, самой прекрасной пытки, какую только может выдержать мужчина.
Умывшись, Джесс подняла голову и посмотрела на свое отражение в зеркале. Зрелище было печальным. Она тихо проплакала всю ночь, и теперь глаза ее покраснели и распухли.
Она спросила у своего отражения, как ей удержать такого красивого, привлекательного мужчину, как Рейф, который может получить любую женщину, какую только пожелает. Есть ли у костлявой веснушчатой Зубрилки Стивенс какие-нибудь шансы?
Соленые слезы вновь подступили к глазам, но она им не поддалась. Наполнила ванну горячей водой и опустилась в нее. Ласковая вода облегчила боль между бедрами: их любовная игра была короткой, но интенсивной и резкой.
Намыливая тело, она критически оценивала его. Грудь ее была неплохой формы, но недостаточно большая. Ей даже пришла в голову мысль увеличить грудь хирургическим способом, но она тут же отбросила ее. Это все равно не заставит Рейфа Маклеона полюбить ее. Ничто не заставит. Никогда, с отчаянием подумала она.
С этим глубоко спрятанным отчаянием она жила столько, сколько себя помнила.
С начальных классов Рейф был ее идеалом, не сравнимым ни с кем. Как и другие, он называл ее Зубрилкой, но почему-то у него это никогда не звучало жестоко. Ей казалось, что он вкладывал в это прозвище некоторую долю нежности.
Разумеется, она относилась к числу тех, кому он никогда не назначал свиданий. Окончив среднюю школу в Литл-Спрингсе с этой неутоленной любовью, она поступила в колледж, надеясь найти среди сокурсников парня, равного Рейфу Маклеону или даже лучше него, но окончила учебу, так и не найдя никого, кто бы вытеснил Рейфа из ее сердца.
Для нее было большим облегчением, когда родители переехали в Даллас. Больше не нужно было ездить домой, где она неизменно выслушивала новости о романтических похождениях Рейфа и его брата или встречала его в городе – всегда в сопровождении красивой женщины.
Когда она услышала, что он женился, то проплакала целых два дня. Потом взяла себя в руки и прагматично наметила линию поведения на всю оставшуюся жизнь. Она решила, что быть одержимой – это уж слишком. Было нечто ненормальное в том, чтобы страдать о человеке, который даже не знает, жива она или нет, и которого это ничуть не волнует.
Вскоре после принятия этого важного решения она начала делать карьеру в торговле жилыми домами. В первый же год она заняла второе место среди лучших продавцов недвижимостью во всем округе Далласа. На следующий год она уже заняла первое место и некоторое время удерживала его. Потом решила открыть собственное агентство и, к неудовольствию родителей и друзей, обосновалась в Литл-Спрингсе.
Джесс прожила в городе уже два года, когда жена Рейфа прибегла к ее услугам. Кейт Маклеон оказалась замечательной – как внешне, так и внутренне. Джесс была очень рада познакомиться с ней. Она чувствовала себя лучше оттого, что Рейф женат на женщине, которая явно его обожает.
Тем не менее ей только один раз довелось увидеть их вместе. Самым трудным для Джесс было прийти в контору «Маклеон и сыновья» и пожать руку Рейфу, как будто он был для нее всего лишь одноклассником, с которым она давно не виделась.
Он обнял ее и поцеловал. Она прикасалась к нему, чувствовала его запах, и ее сердце едва не разорвалось. Казалось, он искренне рад ее видеть. Но потом он поцеловал жену, с любовью и нежностью прижав к себе, и снова сердце Джесс разрывалось, но уже по иной причине.
А потом Кейт погибла на сиденье ее машины. Лежа в больнице с травмами, Джесс просила Господа объяснить ей, почему он так поступил. Зачем возложил на ее совесть смерть женщины, мужа которой она любит и желает?
Тогда она поклялась, что возместит его потерю.
И сейчас, спускаясь по лестнице, дала ту же клятву: она сделает все, чтобы Рейф снова возродился к жизни, даже если это означает заставлять его заниматься с ней любовью, зная, что в этом участвует только его половой орган, но никак не разум, и уж тем более не душа.
Он обернулся, когда она вошла на кухню.
– Доброе утро. – Его глаза задержались на ней на мгновение, потом быстро скользнули прочь.
– Доброе утро, Рейф. Хорошо спалось?
– Отлично. – Он кивнул на кофеварку. – Через пару минут кофе будет готов.
– Хорошо. Как твои ребра?
– Что? – Он обернулся.
Она взглядом показала на повязку, охватывавшую его голую грудь. Он был одет только в старые полинявшие джинсы. При взгляде на них Джесс почувствовала слабость в коленках. Ткань плотно облегала тело, обрисовывая все выпуклости.
– Твои ребра. Вчера ночью ты сказал, что они болят.
– А, да. Сегодня уже получше. – Он отвернулся и открыл шкафчик, доставая чашки.
