К тому времени, как огонь ярко запылал в камине, Джесс вернулась с двумя тарелками, наполненными порезанной ветчиной, сыром и дольками фруктов. Она сбросила туфли и сняла жакет от костюма, удобно устроившись в кожаном кресле.
Солнце уже закатилось за горизонт, и небо за стеклянной стеной стало густо-лавандового оттенка. А в доме их обволакивало тепло камина. Джесс сияла так же ярко, как огонь, заметил Рейф, опустошая тарелку, приготовленную ею. Блузка на ней была из шелка и выглядела мягкой. Она дразняще прилегала к телу, но была скорее скромной, чем вызывающей.
– Рейф?
Ее неуверенный голос заставил его поднять глаза от ее груди.
– Ты гадаешь, как я выгляжу без одежды?
Его челюсть отвисла, и несколько секунд он так и сидел. Затем закрыл рот и усмехнулся.
– Наверное да, подсознательно. А сознательно я думал, как красиво ты смотришься в свете камина. Цвет твоих волос гармонирует с ним.
– Я не напрашивалась на комплимент.
– Я знаю.
Она взяла свой бокал шампанского и, глядя на пузырьки, произнесла:
Не думаю, что тебя когда-нибудь интересовало, как я выгляжу без одежды.
– На самом деле интересовало.
– Неужели? Когда?
– Пожалуй, когда мы были в одиннадцатом классе. Это было в конце года. В день раздачи наград. Ты шла через сцену, чтобы получить одну из своих многочисленных грамот. Будучи старостой класса, я сидел на сцене. Ты прошла прямо перед прожектором, и на несколько секунд я увидел твой силуэт. Помню, тогда, как и положено любому семнадцатилетнему парню, я подумал: а как ты выглядишь голая?
Она рассмеялась низким, гортанным смехом.
– А я все гадала, заметил ли ты. – Его потрясенное выражение лица заставило ее снова рассмеяться. – Когда я шла мимо тебя, то нарочно выпятила грудь.
– Серьезно? Но зачем?
– Наверное, пыталась привлечь твое внимание. Ничего у меня не вышло, – заметила она, стряхивая крошки с юбки. – Твое любопытство оказалось не настолько сильным.
– Ну, я же тогда с кем-то встречался. Кажется, с Молли…
– Нет, с Региной Калверс.
– А, верно. С Регги. Мы расстались как раз перед выпускным классом.
– А потом ты стал встречаться с Дорой Флауэрс.
Он покачал головой.
– Как ты все это помнишь?
– Я помню, – мягко сказала она. Допив шампанское, она поднялась с кресла. – Хочешь конфет или оставим их на завтра?
– На завтра. Я наелся.
Она по-девчоночьи улыбнулась.
– Ладно. Будет что предвкушать. – Бросив жакет и туфли там, где сняла их, Джесс направилась к лестнице в колготках. – Я пойду наверх.
– Хорошо.
– Так я жду тебя? – В ее голосе прозвучали вопросительные нотки.
– Да. Я только… э… погашу огонь.
Она поднялась по лестнице и скрылась за дверью своей спальни.
Рейф вытер вспотевшие ладони о брюки, затем собрал тарелки и отнес их на кухню. Проверил, закрыта ли входная дверь, включил сигнализацию. Загасил огонь в камине.
Когда делать уже было нечего, подошел к бару, достал бутылку виски и только тогда направился в свою комнату.
В прилегавшей к ней ванной Рейф налил виски в стакан и одним глотков проглотил его. Спиртное разлилось по телу приятным теплом и немного заглушило тревогу.
Как, черт возьми, он выберется из этого положения?! Будь проклят Джейк! Либо брат абсолютно прав, либо он вложил эту мысль в голову Рейфа и она прочно засела там. В любом случае кратковременная связь совсем не то, что первая брачная ночь.
Женщина, ожидавшая его в соседней спальне, не просто теплое тело. Она является личностью, у нее есть сердце, которое не заслужило, чтобы его разбили. Но он мог дать ей так мало и опасался, что этого будет недостаточно.
Проклятье, она хорошо знает его! Она сама на это напросилась. Сказала, что примет то, что он может дать, и не ожидает ничего большего.
С этой мыслью он снял рубашку, но остался в брюках. Снял туфли и носки. Почистил зубы. Побрызгал на себя немного туалетной воды. Для ровного счета опрокинул в себя еще одну порцию виски.
Выйдя из комнаты, Рейф направился по галерее к спальне Джесс. Постучал в закрытую дверь.
– Войди, Рейф.
По комнате были расставлены свечи и вазы с живыми цветами. Комбинация запахов была чудесной, такой же опьяняющей, как виски.
Его глаза обежали комнату и остановились на Джесс. Она представляла собой ангельское видение, стоявшее около широкой кровати. На ней была шелковая сорочка персикового цвета. Под ней ясно вырисовывались контуры тела. Волосы были распущены. Они просвечивали в пламени свечей. Но взгляд ее глаз не был ангельским, вовсе нет!
Рейф застонал про себя. Она старалась создать особенную обстановку, типичную для брачной ночи любящих друг друга людей.
Она, несомненно, надеялась, что теперь он должен взять инициативу на себя. Рейф быстро пересек комнату и подошел к ней. Он знал, что ему положено сказать что-нибудь приятное.
– Мне нравится… эта вещица, – показал он на ее сорочку.
– Спасибо. Я надеялась на это.
Теперь должен последовать поцелуй. Ладно. С этим он справится. Обняв, он притянул ее ближе, но так, чтобы их тела не соприкасались, и поцеловал сначала в лоб, потом в щеку и, наконец, накрыл ее губы своими.
Ее губы призывно открылись. Дыхание ее было сладким и чистым. Он почувствовал, что его охватывает любопытство. Следует ли признать это и удовлетворить его?
Но нет. Нет смысла заходить дальше, чем необходимо. Он решительно сжал губы и поднял голову. Это был самый сухой и бездушный поцелуй из всех возможных. И все же его сердце колотилось.
Это предательское сердцебиение заставило его признать, что то чувство, которое не позволило ему поцеловать ее более интимно, было страхом – холодным, откровенным страхом того, что если он начнет, то не сможет остановиться. Он уже попробовал ее сегодня на вкус, и этот вкус оставался на его губах много часов. Если он уступит сейчас этой внезапной жажде…
Джесс вопросительно взглянула на него, с улыбкой скрестила руки на груди и медленно спустила с плеч тонкие бретельки ночной сорочки, сдвигая их до тех пор, пока не оказалась обнаженной до тонкой талии.
Ее груди были высокими, округлыми и бледными. У нее были самые розовые соски, какие он когда-либо видел. И самые чувствительные. Потому что от прикосновения воздуха они тут же сморщились и потемнели.
Рот Рейфа наполнился слюной. Он сглотнул, чтобы не захлебнуться. Его тело напряглось.
Сорочка Джесс соскользнула на пол. Она грациозно переступила через кольцо ткани и предстала перед ним обнаженной. Ее длинные ноги были стройные, красивой формы. Бедра достаточно широкие, но не пышные.
